Глава 4

Девочки, здравствуйте! Вот и снова я! Хочу предупредит, что в главе есть штамп. Когда я ее писала, я еще не была в курсе, что это штамп. Потом меня просветили, но эпизод я все-таки решила оставить. Enjoy it!
Ваша Гелла.

В течение двух недель, прошедших после операции, проделанной Агнессой на магловский лад, Родольфус быстро пошел на поправку. Его крепкому молодому организму не требовалось ни хорошей еды, ни свежего воздуха, ни нормальных условий. Вынужденный находиться все в той же камере, питаться тем же, что и все, и также страдать от пронизывающего холода, он все же через две недели уже свободно разговаривал и мог даже ходить по камере. Страшная рана, пересекавшая его грудь и шею, понемногу затягивалась и уже не казалась такой безнадежно тяжелой.
Три дня назад камера слегка опустела – ее покинули Алекто и Агнесса. Обеих женщин с самого утра забрали тюремщики в сопровождении дементоров. Как позднее узнала Беллатрикс, Министерству требовалось их присутствие на судебном заседании Визенгамота для оглашения приговора. Обе получили пожизненное заключение в Азкабане, и в камеру к своим товарищам по несчастью больше не вернулись. В ожидании своей участи Рабастан, Беллатрикс и Родольфус остались втроем. «На сладкое», - как мрачно шутил по этому поводу Рабастан. И Министерство не замедлило со своим десертом.
Бобо, который после недавнего инцидента со спиртом, стал относиться к Беллатрикс с большим уважением, потому что «ни одна шлюха его еще так не надувала», мимоходом шепнул ей о предстоящем суде за день до него.
Накануне Белла совсем не выспалась – дементоры усердствовали в эту ночь, как никогда, – и чувствовала себя абсолютно опустошенной. Ей даже не слишком интересно было, какой приговор будет оглашен сегодня, и так ведь понятно, что ничего хорошего ждать не приходится. Прислушиваясь к тихому, утомленному дыханию мужа и деверя, Белла встала и осторожно прошла через камеру к самому дальнему ее углу. Там она встала на колени и, покопавшись в грязном узелке, выудила из него одно из их главных сокровищ – неровный осколок зеркальца. Всего лица в этом жалком зеркальном кусочке было не увидеть, и Белла, скосив глаза, поочередно оглядела бледные, плотно сжатые губы, тонкий нос, высокий лоб и, наконец, покрасневшие и воспаленные глаза. Нахмуренные дуги темных бровей над ними придавали взгляду страдальческое выражение. Беллатрикс со вздохом отложила стекляшку и потерла глаза, пытаясь избавиться от рези. Некоторое время она просто сидела, опустив ресницы, а потом решительно вытряхнула из узелка все остававшиеся там ценности. Несколько изящных шпилек принадлежали Алекто, засаленный гребешок и крохотный флакончик с остатками фиалковых духов – Агнессе, а бриллиантовые гвоздики, бережно завернутые в отдельную тряпочку, были достоянием самой Беллатрикс, унаследовавшей теперь все эти мелочи, без которых так сложно почувствовать себя женщиной и совершенно невозможно аристократкой.
Беллатрикс аккуратно расчесала волосы, которые помыла еще накануне, и зачесала часть черных локонов наверх, закрепив шпильками наподобие короны. Затем с трудом – замерзшие пальцы плохо слушались – вдела в уши сережки. В этот день ей хотелось быть очень красивой, пусть даже и некому будет оценить ее старания. Возможно, все это она сейчас делает в последний раз. И может быть, потом кто-нибудь расскажет милорду о том, какой она предстала перед Визенгамотом…
Дверь камеры со скрежетом отворилась, разбудив Родольфуса и Рабастана еще до прозвучавшей вслед за этим грубой команды:
- Лестрейндж Родольфус, Лестрейндж Рабастан, Лестрейндж Беллатрикс, на выход!
Их почетный эскорт в составе шестерых тюремщиков и шестерых же дементоров ожидал в коридоре, пока они выходили из камеры.
Уже стоя перед дверью Старого Зала, где должна была произойти вся эта утомительная клоунада с приговором, Беллатрикс заметила, как в сопровождении еще двух дементоров, их компанию дополнил Барти Крауч, трясущийся и бледный, как смерть. Белла невольно посочувствовала мальчишке. Сколько ему там лет? Семнадцать? Шестнадцать? Хотя какого черта! Он прекрасно знал, на что идет.
Белла нервно переступила с ноги на ногу и почувствовала, как склизкая и ледяная лапа дементора крепче стиснула ее плечо. По идее, сейчас узники должны были ощущать безнадежность и отчаяние, но иных чувств Беллатрикс давно уже не испытывала, поэтому и особого дискомфорта она не замечала. Впрочем, приписывать это собственной выдержке не стоило. Дементоры наверняка придерживали свою губительную силу, чтобы не распространять ее на авроров и остальных министерских.
Она повернула голову к Родольфусу. Тому явно приходилось куда хуже. Он практически повис в руках дементоров, лицо побелело, как полотно, под глазами обозначились глубокие тени. Незажившая рана отнимала силы наравне со стражами Азкабана, почувствовавшими физическую слабость своего пленника.
- Родольфус, - беспомощно прошептала Белла.
Он поднял голову и отрицательно покачал головой на ее невысказанный вопрос. Пресловутое отчаяние вдруг навалилось на нее со всей тяжестью, пол под ногами, казалось, качнулся, на ресницах задрожали слезы. Неужели это конец?..
- Белла, - она ухватилась за внезапно охрипший голос Рабастана, как за соломинку, вытянувшую ее на миг из пропасти безысходности. Она подняла на деверя полные слез глаза.
- Не надо, - с неожиданной мягкостью произнес он. – Что бы ни было, не показывай им слез. Кто угодно, но только не ты.
Она молча смотрела на него.
- Взгляни на них, - тихо продолжил Рабастан. – Приглядись, и ты увидишь, что они до сих пор боятся. Даже стоя на коленях, мы все равно на голову выше любого из них. Они боятся нас, а больше всего они бояться ЕГО возвращения. Потому что, несмотря на всю их напускную уверенность, каждый из них знает, что это случится.
В этот момент Рабастан получил от ближайшего к нему аврора хлесткий и сильный удар по губам и вынужден был умолкнуть. Но нескольких слов, сказанных им, было достаточно, чтобы к Беллатрикс вернулось самообладание, а ненависть снова вспыхнула в ней испепеляющим огнем. Она взглянула на аврора, ударившего Рабастана. Тот не выдержал ее взгляда более пяти секунд и отвел глаза. Значит, они действительно боятся! Боятся их, даже плененных и окруженных дементорами. Рабастан улыбнулся ей уголками окровавленного рта, и Белла ответила ему торжествующей улыбкой победительницы, предвкушая слова, которые она вскорости бросит в лицо Визенгамоту, после того как услышит давно вынесенный приговор.
В пику навевавшим глухую тоску дементорам, она вспомнила одну из самых счастливых ночей в своей жизни. Это началось с того, что Беллатрикс приснился сон…

***

…Беллатрикс снился сон. Это была жестокая и прекрасная фантазия, в которой твердые мужские пальцы терзали ее плоть, причиняя ей острую боль и доставляя не менее острое удовольствие. Она сдавленно застонала и сильнее открылась навстречу этим рукам, отчаянно желая их прикосновений, желая еще большей близости…
- Госпожа! Госпожа!
Писклявый голос вторгся в ее грезы, навязчиво прогоняя сон. Белла зарылась лицом в подушку в попытке хоть немного задержаться в порожденном ее желаниями влажном мирке.
- Госпожа!
Противный голосок неожиданно обрел и освещение, достигшее лица Беллы даже сквозь закрывшие лицо черные волосы. Хрупкий сон рассыпался, не устояв перед двойным напором звука и света. Беллатрикс подняла растрепанную голову от подушки, пытаясь сфокусировать взгляд на источнике гадкого света, коим являлась большая горящая свеча в крохотной руке домового эльфа.
- Ты… Ты как посмел?! – хрипло выдохнула Белла, шаря рукой по прикроватной тумбочке в поисках волшебной палочки, чтобы немедленно наказать наглеца. По ее мнению, не существовало такой причины, по которой домовой эльф мог бы разбудить хозяйку среди ночи. Из-за этой маленькой дряни она лишилась возможности испытать удовольствие хотя бы во сне.
Перепуганный эльф рухнул на колени, при этом чудом удержав на весу слишком тяжелую для него свечу.
- Госпожа, простите, простите Одри! – залепетал он. – Одри не хотел прогневать госпожу!
Беллатрикс наконец нащупала палочку и направила ее на эльфа, не слишком вслушиваясь в его оправдания.
- Но внизу мисс Блэк, она сказала-а-а-а-а-….
Писк эльфа перешел в тоненький крик, когда струя кипятка, вырвавшаяся из палочки Беллатрикс, ударила его в лицо. Однако заклинание было немедленно завершено.
- Что ты сказал? – резко переспросила она. – Какая мисс Блэк?
По лицу эльфа стекала горячая вода вперемешку со слезами боли, но он так и не посмел бросить свечу.
- Младшая мисс Блэк внизу, она велела Одри разбудить госпожу и попросить ее спуститься! – с уморительным повизгиванием пропищал эльф. Очевидно ему было больно говорить ошпаренными губами.
- Андромеда? – Белла нахмурилась и села на постели, опустив ноги на пол. Часы на стене показывали два часа ночи. – Какого черта?..
Эльф проворно поставил свечку на столик и подал хозяйке пеньюар.
Выходя из комнаты, Беллатрикс обернулась и посмотрела на промокший ковер.
- Убери это до моего возвращения.
Эльф поклонился и, только когда хозяйка покинула спальню, позволил себе повалиться на пол, всхлипывая и прижимая ладошки к обожженному лицу.
Спускаясь по лестнице и неудержимо зевая, Белла пыталась сообразить, что за причина могла заставить Андромеду глубокой ночью оказаться в поместье старшей сестры в Уэльсе. Кажется, мать что-то такое писала… Беллатрикс напрягла память, припоминая текст письма, пришедшего из Лондона несколько дней тому назад. Но едва она достигла нижней ступеньки лестницы и оказалась в просторном холле, Андромеда возникла откуда-то из темноты, и ее холодные руки обвились вокруг шеи старшей сестры, а сама она отчаянно прижалась к ней, словно ища защиты. Почувствовав влагу на щеке, Беллатрикс поняла, что сестра плачет, тихие всхлипывания служили тому подтверждением.
- Меда! Меда! Что случилось? Что с тобой? – она обняла ее в ответ, одной рукой машинально поглаживая гладкие волосы сестры. – Подожди, я зажгу свет.
Отстранив Андромеду, Белла повела палочкой, заставляя ярко вспыхнуть все пятнадцать свечей в массивном золотом подсвечнике.
- Ну вот, - она повернулась к сестре и вздрогнула. – Мерлин! Что с тобой произошло?
Длинные каштановые волосы Меды были растрепаны, а на щеке алел яркий след, явно оставленный чьей-то ладонью, обычно спокойные серые глаза покраснели и опухли от слез, подсохшие дорожки которых, поблескивая, пересекали лицо. Она куталась в тонкую зеленую мантию, судорожно всхлипывая.
- Белла, я… Мне совершенно некуда больше было идти… Прости, я, наверное, тебя вытащила из постели… - Андромеда пыталась говорить спокойно, но у нее ничего не получалось.
- Да разве в этом дело, - отмахнулась Беллатрикс. – Подумаешь, проснулась пораньше, только и всего! Что произошло? Тебя кто-то обидел? Кто посмел тебя ударить? На тебя напали?
- Нет, это… Это мама! – Меда не выдержала и снова заплакала навзрыд. – Она меня выгнала!
- Выгнала? – Белла недоуменно смотрела на младшую сестру. – Но… За что? Ты что-то натворила?
- Да… Нет… Я не знаю! – рыдала Андромеда, пряча лицо в ладонях. – Я совсем запуталась! Она узнала о нас… Узнала о нас с Тедом…
С Тедом! Ну конечно! Теперь-то Белла вспомнила, что именно писала мать. Она писала о неумеренной дружбе младшей дочери с мальчишкой из магловского магазина и, кажется, была этой дружбой серьезно обеспокоена. Но Белла никак не ожидала, что скандал примет такие масштабы.
- Что значит «о нас с Тедом»? – она быстро приблизилась к сестре и схватила ее за плечи. – Что у вас было?
Меда подняла голову, и по ее жалобному взгляду Беллатрикс поняла, что было многое.
- Господи, Меда! – вскричала она. – Ну почему ты такая бестолковая! Где были твои мозги?! Какой-то мальчишка-магл! Ты что, не могла быть разборчивее?! Тебе семнадцать лет, должна же ты что-то соображать! Ты же Блэк! Как ты могла забыть об этом?!
Под градом этих обвинений слезы снова заструились по лицу Андромеды, она съежилась, обхватив себя руками за плечи и часто моргая мокрыми ресницами.
Вид у нее был необыкновенно виноватый и жалкий. И Беллатрикс сжалилась.
- Ну ничего, - прошептала она, снова обнимая сестру и опускаясь рядом с ней на софу. – Ничего, мы все уладим. Сейчас я скажу эльфам приготовить тебе спальню. Выпьешь чего-нибудь горячего и ляжешь спать. Хочешь, я сварю тебе горячий шоколад? Сама, без магии. Как раньше, когда летом мы приезжали домой на каникулы и не могли использовать волшебство, вот и крались ночью на кухню втайне от родителей, чтобы приготовить себе по чашке шоколада. Помнишь?
Под тихий шепот старшей сестры, Андромеда стала постепенно успокаиваться, она уже не рыдала, уткнувшись в кружева пеньюара Беллатрикс, только плечи ее слегка подрагивали, и она иногда прерывисто всхлипывала тройным вздохом.
- Сегодня оставайся у меня, - продолжила Белла уже более деловитым тоном. – А завтра я отправлюсь к маме и поговорю с ней. Я уверена, что она простит. Мы все уладим. Выдадим тебя замуж, и никто ничего не узнает об этом магле. Можем даже попытаться устроить ваш брак с Рабастаном… А что, ему уже тоже пора жениться…
Беллатрикс не сразу поняла, что сестра вдруг напряглась всем телом. Она осознала это, только когда та попыталась резким движением высвободиться из ее объятий. Затем она поднялась с дивана и отступила на шаг, глядя на старшую сестру сверху вниз.
- Что ты такое говоришь? – дрожащим голосом проговорила она. – Что ты говоришь? Я не могу выйти замуж! Не могу!
- Это еще почему? – почувствовав неладное, Беллатрикс тоже встала, настороженная горячей убежденностью в голосе сестры.
- Потому что я люблю Теда! – с отчаянием воскликнула Андромеда. – Я люблю его! Я хочу быть с ним!
Белла невольно отступила на шаг, не веря своим ушам, а Меда, между тем, решила выложить свой последний козырь.
- И мы с ним помолвлены! Слышишь?! – она вытянула вперед правую руку, на безымянном пальце которой тускло поблескивал ободок простенького колечка из скверного золота. – Мы помолвлены!
- Ты, дура несчастная! – собственный голос показался Беллатрикс хриплым, как воронье карканье. – Что ты несешь?! Переспала с вонючим простецом, так еще и замуж собралась за него?! Сама хочешь стать такой же грязной и вонючей магловкой?! Хочешь нарожать ему кучу маленьких убогих грязнокровок?!
- Белла! – Андромеда шагнула к ней. – Белла, не говори так, пожалуйста!
Она умоляюще протянула к сестре руки, но та отшатнулась.
- Пошла вон отсюда! Убирайся из моего дома! Убирайся к своему маглу!
Меду заколотила ознобная дрожь. Она рухнула на колени и, прежде чем Белла успела отступить, вцепилась в край ее ночной сорочки.
- Не гони меня! Белла! Мне же не к кому больше обратиться! Куда же я пойду?
- Мне плевать! – Беллатрикс брезгливо оттолкнула сестру ногой и отступила на два шага назад. Андромеда осталась ничком лежать на ковре, заходясь надрывным плачем. – Мне плевать, куда ты пойдешь! Я никогда больше не хочу о тебе слышать! Ты опозорила нас всех! Лучше бы ты умерла! Да, лучше бы ты умерла, - с отвращением повторила она. – Пошла вон!