В далеком мире,
На исходе дня,
Мать родила дитя.
В дремучем лесу, в самой чаще,
Мать никогда не видела его лица.
В совершенной гармонии (In Perfect Harmony)
МАТЬ ЗЕМЛЯ (MOTHER EARTH) – 2000

В совершенной гармонии (In Perfect Harmony)
Джини невольно обняла Глорию, которая смущённо потупилась. Сегодня был тот самый день, когда Люциус решил съездить в отдаленные земли, туда, где была Нора, позволяя жене увидеться с семьёй. Именно поэтому девушка бегала по гулким коридорам с самой веселой, радостной улыбкой, на которую была способна, и удивляла портреты, не понимавшие, чему можно так радоваться.
Лорд Малфой назвал это верховой прогулкой, так что Джини надеялась найти среди одежды в шкафах хоть что-то подходящее для верховой езды. Однако девушка просто потерялась в таком множестве нарядов. Глория, зная, что и где находится лучше самой хозяйки, принесла ей плечики с костюмом.
- Моя леди, я не знаю, как ездят верхом, но думаю, что это вам подойдёт, – она держала в руках замшевый костюм - приталенный жакет и длинную юбку с очень высоким разрезом. «Амазонка».
- Нужно было спросить у Люциуса, будем ли мы на самом деле ездить верхом, – тихо сказала Джини. Но времени бежать к Люциусу и что-то спрашивать не было. Одевшись, девушка прихватила шляпку от солнца и очень быстро спустилась к назначенному месту:
- Скажи мне, Джиневра, куда ты всегда спешишь? – На Люциусе были надеты великолепный темно-каштановый вельветовый пиджак поверх белоснежной рубашки и такого же типа штаны, заправленные в высокие сапоги для верховой езды. Какую-то долю секунды Джини засмотрелась на мужа, и ее охватил трепет.
- Я… - Джини опять закусила губу.
- Иди сюда, – поманил Малфой, – дай руку. – Джини протянула ладошку в перчатке, все вокруг закрутилось, и уже через мгновение они оказались в незнакомом помещении. Джини с любопытством осмотрелась по сторонам. Небольшой домик был сделан полностью из дерева. Никакого шика по сравнению с Малфой-Менором. Внутри пахло лесом, а на стенах висели чучела разных животных. Ноги утопали в густом ковре, глаз радовала отделка стен и мебель в деревенском стиле.
- Охотничий Домик, – сказал Малфой, – до Норы – полчаса езды верхом.
Джини кивнула, она подошла к столу и посмотрела на сочные яблоки, лежавшие на плетёном подносе. Рядом стоял графин с каким-то напитком. Ей очень захотелось пить. «Интересно, Люциус посчитает это неприемлемым? Хорошо было бы выпить кислого сока...» Но руки сами потянулась к бокалу. Но Люциус этого даже не заметил: он давал указания домовику и слуге-человеку. Напиток оказался очень кислым, и Джини удовлетворенно вдохнула.
У крыльца дома их ожидала пара пегасов, совершенно одинаковых, абсолютно чёрных, величественных и просто источавших силу. Тот, что был справа, нетерпеливо рыл копытом землю. А левый смирно смотрел на Джини. Девушка подошла к нему и осторожно коснулась красивой морды.
- Ты просто великолепен… - конь мотнул головой и коснулся руки мягкими губами. Джини улыбнулась и провела рукой по мощной шее, груди и дальше, по крупу. В тот же момент пара сильных рук подхватила её и посадила в седло. Джини взвизгнула от испуга, но, оказавшись сверху, оказавшись сверху, не смогла скрыть восхищения.
Люциус погладил коня по гриве, сам проверил упряжь и украдкой посмотрел на жену. Девушка с нескрываемым восхищением смотрела на лошадей, но старательно избегала обращать внимание на всю ту роскошь, которой любил себя окружать муж. Он ни разу не видел на ее лице хотя бы тени восхищения, когда проводил её через самые прекрасные и богатые покои в замке, зато как она умилялась и радовалась животным.
Перед ним был достойный соперник. Выбирая себе «жертву на алтарь» он искал покорную, сломленную жизнью девушку, и ему показалось, что Джиневра Уизли – идеальный кандидат, но это было не так. Люциус посмотрел, как Джини пытается удобнее устроиться в дамском седле, ведь для нее это первая поездка верхом. Мужчина даже предположить не мог, что начнет чувствовать что-то по отношению к Джинни. Он не собирался уважать неотёсанную сельскую девчонку, которая ему была нужна исключительно для того, чтобы родить наследника. Он собирался продолжать свою размеренную и монотонную жизнь вальяжного аристократа. А Джини своей честностью, детским трепетом, своей непокорностью и ненавязчивым презрением к его богатству сначала заинтересовала его, а потом заставила ценить. Он часто признавался сам себе, что даже не рассчитывал видеть перед собой что-то больше, чем неуместную на фоне прекрасной отделки и мебели девушку без манер и воспитания. Однако в первый же момент, встретив её в коридоре перед венчанием, он увидел прекрасное и нежное создание, которое было подобно каплям летнего дождя на фоне заката!
Спустя несколько минут езды, Джини приноровилась к движению животного под ней и, что скрывать, хорошо смотрелась верхом. Оказалось, что у неё есть вкус и она одевается всегда уместно, подбирая аксессуары и украшения. Но самым серьезным просчётом Люциуса было то, что он уже не представлял себе завтра без этого маленького рыжего человечка, который как котёнок выгибает спину и шипит, если напугать, и ластится, если погладить.
- Здесь так красиво… - прошептала Джини.
- Ты тут впервые? – Удивился Люциус. – Ты же жила тут задолго до того, как эти земли стали моими, – сказал он, совершенно не обращая внимания на лицо жены, которое тут же приняло вид твердой решимости.
- Я была очень маленькой, когда могла бы сюда прийти, мама редко отпускала меня, – Джини решила не акцентировать внимание на том, что сказал Люциус. Если не обращать внимания, то он не продолжит. – А потом – Школа, а потом… - куда деться от правды?
- Я купил эти земли по дешевке, с аукциона, – продолжил Люциус. – Однако в расписании вовсе не значилось, что на этих землях есть дом, в котором живут маги. – Это была ложь. Люциус просто убил того, кто попытался купить эти земли до него, он, конечно же, знал, КОГО он покупает вместе с землями. Именно это и было его основной целью.
Через пятнадцать минут глубокого молчания, они выехали на заливной луг. Джини печально улыбнулась. Люциус же просто открыл лицо тёплому ветру и мягкому солнцу, он думал о том, остаться ли ночевать в Охотничьем Домике или вернуться в Малфой-Менор. Про себя он решил: «Пусть Джиневра удовлетворит своё желание встретиться с матерью и братьями».
А вдалеке уже стала виднеться ветхая крыша Норы. Джини чуть сильнее пришпорила коня, и тот прибавил скорость. Взглянув в спину удаляющейся наезднице, Люциус раздосадовано поморщился и слегка ударил тростью животное, заставляя двигаться быстрее. Они уже выехали на прямую дорогу, ту самую, по которой Джини уезжала два месяца тому назад, в сером платье, под тяжелой монашеской вуалью неизвестно куда. Тогда всё было иначе, Джини с ужасом в сердце садилась в карету, она вообще панически боялась поднимать голову, встретиться с Ним глазами. Теперь она привыкла и к нему, и к его привычкам, но возвращение домой вызвало то же самое тоскливое и тревожное ощущение. Смесь боли, любви и отчаяния. Сердце вырывалось из груди…
- Мама… - На крыльце, в окружении трёх братьев, стояла Молли Уизли. Она, конечно же, знала, что сегодня Джини должна приехать проведать семью, но увидеть, выезжающего, следом за дочерью Люциуса она явно не ожидала. Малфой был не самым желанным гостем.
Люциус еще не успел спешиться, как Джини проворно спрыгнула с лошади и помчалась на крыльцо. Она тесно прижалась сначала к матери, а потом к братьям, на ее глазах выступили слезы. Он только хмыкнул, презрительно оглядывая порывы Джини. Молли из-за плеча дочери внимательно посмотрела на Люциуса и поздоровалась, слегка кивнув головой, на что он никак не отреагировал. Люциус некоторое время просто стоял, взяв под уздцы лошадей, чего-то ожидая. Билл, молодой человек, у которого были заметные синяки под глазами, наконец-то спохватился, подошёл, и, поклонившись, с уважением сказал:
- Позвольте, я отведу ваших лошадей, – Люциус безразлично посмотрел на парня и молча отдал поводья. Он видел, что Джини до сих пор не отпустила мать, она порывисто обнимала ее и что-то шептала на ухо. Мужчина, самой дальней и закрытой ото всех частью души, понимал жену: мать - единственный в мире человек, который будет любить тебя всегда. Так было в жизни Люциуса. Он еще немного постоял, а потом, не взглянув, прошел мимо Джини и Молли и вошел в дом. Девушка тут же повернулась к нему лицом. Её губы дрожали то ли из-за холодного безразличия Люциуса, то ли она все-таки смогла уловить то презрение, с которым он смотрел на все здесь. Самого Люциуса это вряд ли сейчас интересовало, сейчас он боролся сам с собой.
Он искренне ненавидел всех Уизли, при этом Джини больше не ассоциировалась с этой ненавистной фамилией, она была для него Малфой, даже по тому, как сейчас выгодно выделялась на фоне нищенского облачения матери. Немного золота, лёгкий гарнитур с желтыми турмалинами и чёрными бериллами, собранные в пушистый пучок волосы и замшевый костюмчик. Такое впечатление, что Джиневра никогда и не жила в этом жутком месте. Брезгливо морщась, Люциус оглядывал убогое убранство жилища, если таковым его еще можно было назвать. Прохудившийся потолок, старый скрипучий паркет, потрепанная временем и постояльцами мебель, ну и, конечно же, большой кухонный стол, который занимал почти половину комнаты. В единственном не сломанном кресле возле окна сидел Перси Уизли. Он тут же спохватился и поклонился Люциусу. Малфой скривился ещё сильнее. Джини тоже боролась сама с собой, чтобы не кинуться на брата-предателя с кулаками.
- Замечательно, – Люциус отпустил руку Джини, которую до этого крепко сжимал, и достал палочку, пара взмахов и появились два кресла, одно для него, другое – для Джини, которая густо покраснела оттого, что происходило. Молли Уизли села на диванчик, Джини устроилась рядом с матерью. Билл сидел с другой стороны стола. Получалось, что в относительной изоляции оказались Люциус и Перси.
* * *
После обеда, который был вполне съедобным, но слишком насыщенным овощами, Джини очень быстро скрылась на втором этаже дома, в своей бывшей комнате. Там её ждала Гермиона. Девушки долго сидели в обнимку, а потом Джини тихо начала рассказывать:
- Ты не представляешь себе, что я там видела… - начала она. – Драко… Драко умирает, я не знаю, вообще никто не знает, каким заклятием его поразили. Но он страшно мучается, когда случается приступ.
- Так ему и надо, поддонку… пусть помучается…
-Гермиона, как ты можешь так говорить? Ты бы слышала, как он кричит, он зовёт… - Джини хотела, было сказать, что Драко часто зовет и шепчет имя подруги, чередуя с именем матери, но потом не решилась, - … маму…
- А он вообще знает, что Нарцисса Малфой мертва? – Гермиона поджала губы, рассматривая наряд подруги.
- Да… он уверен, что её убил Люциус, - девушка кашлянула, она так привыкла называть мужа по имени, что это вызвало у ее подруги удивление. – Но,… но знаешь, Гермиона, этот замок хранит дикие тайны! Нарцисса, её портрет, намекнул мне, что её убил ОН. И, Мерлин…. Я верю в это потому, что об этом говорит даже прислуга… - Гермиона кивнула то ли Джини, то ли самой себе. – И я решила для себя, что докажу правду, как бы там ни было. Я просто должна иметь веские доказательства…
- Ты с ума сошла? – Гермиона даже обхватила своё лицо руками – Ты представляешь, как это опасно? Это тоже самое, что ворошить гнездо соплофвоста! Сомневаюсь, что Люциусу Малфою интересно ЭТО знать.
- Я уверена, что для Люциуса это важно – настаивала на своём Джини, в голове которой уже сложился план действий. В конце его Люциус должен был бы узнать, кто и как убил его «единственного друга».
- Джини, я прошу тебя ответить мне на один вопрос, – для приличия Гермиона немного покраснела, – у вас были какие-то отношения? Я имею в виду… очень близкие отношения… - Хоть Гермиона спрашивала это по тому, что пыталась понять, что заставило Джини делать всё возможное, что бы раскрыть тайну смерти Нарциссы Малфой, разговор перешел совсем на другую тему.
- Сначала… сначала это было.… Это было так, как я и думала, больно, омерзительно… я едва нашла в себе силы встать с постели, – прошептала Джини. – А потом… Гермиона, могу ли я словами передать ЭТИ ощущения, – подруга сидела с абсолютно ровной спиной, лицо побледнело, но она тут же совладала с собой.
- Я несколько дней чувствовала себя виноватой, что не рассказала тебе, что происходит между мужчиной и женщиной, – сказала Гермиона, – ты не спрашивала…
- Всё в полном порядке. Легче мне бы не стало. Ты сделала бы только хуже. – Джини смущенно крутила на пальчике кольцо. – Я оделась слишком вычурно, но я даже не смогла найти своё серое платье…
- Не твоя вина, что ты оказалась в таких условиях. – Гермиона сложила руки на коленях. – Будь осторожна, я прошу тебя. Будь осторожна: Малфой – зло. И ему всё равно, как умерла его жена…
- Не всё равно…
* * *
Люциус сильно напугал Джини, потребовав её в свой кабинет немедленно. Девушка как раз перед этим, листая каталоги, решила воспользоваться разрешением, передавать матери посылки. Она уже отослала сову с заказом, который отправят потом в Нору. Показавшееся Джини уместным чёрное шерстяное платье и шаль, синее штамповое для Гермионы, несколько мелочей братьям. Всё это оплачивалось из тех самых денег, которые Малфой выдавал ей каждый месяц.
Это была капля в море, на самом деле. Даже дорогостоящее укрепляющее зелье для Молли, стоимостью 3 галеона, раньше бывшее недоступным, показалось Джини дешевым…
В кабинете у Люциуса было жарко, чересчур сильно натопленный камин давал о себе знать. Сам он сидел за столом. Перед ним лежал какой-то пергамент. Джини почувствовала, что ей стало нехорошо, голова закружилась и она, пытаясь не выдать своего состояния, оперлась рукой о стену. Но Люциус передал пергамент птице и встал, одновременно указывая Джини на диванчик:
- Садись, – девушка послушно села и огромными испуганными глазами посмотрела на мужа. – Открывается бальный сезон, он всегда открывается в имении нашего Лорда. – Джини закусила губу, Люциус уже научился понимать, что значит этот жест. Девушка была не на шутку взволнована. И было отчего! – Я не вёз бы туда ТЕБЯ, – продолжил говорить Люциус. Джини вспыхнула. «Сельская девушка на благородном паркете», подумала она, «Стесняетесь, лорд Малфой», девушка едва находила в себе силы, чтобы сдерживаться и не грубить. Как он смел так, в глаза, говорить ей, что считает её неуместной рядом! – Тем не менее, в приглашении чётко написано, что я обязан привести тебя, – Малфой развернул перед раздражённой до нервного румянца Джини пергамент, «украшенный» тёмной меткой. Видя, что Джини не в силах прочитать там хоть что-то, он сказал. – Раньше так не было. Я НЕ МОГУ ОТКАЗАТЬ.
- Ты считаешь, что я не…
- Джиневра, – Люциус даже не стал слушать, – будь добра одеваться, как и всегда, я настаиваю на твоей манере опрятной строгости. – Джини непонимающим взглядом посмотрела на Люциуса, но кивнула. – У тебя вкус и манеры настоящей леди. ТАМ это редкость…
- Ты видел то письмо, которое я недавно отослала? – Едва шевеля губами, спросила Джини.
- Рекомендую тебе купить платье в салоне, а не по почте, – хмыкнул мужчина, и, наклонившись, поцеловал жену. – Я не читал его, просто отослал сову. А то письмо, которое отправил при тебе – моё собственное. Я думаю, после предупреждения ты и сама понимаешь.
Вечер они провели молча, сидя у камина. Просто смотрели на огонь, обсуждая какие-то мелочи, не значащие ничего. Джини до сих пор переживала недавнее путешествие в Нору, и чувства были смешанные. Еще раз, пропустив сквозь мысли весь минувший день, она тайком повернула голову и посмотрела на Люциуса. По лицу мужчины можно было прочесть, что он чем-то озабочен, он внимательно вглядывался в пляшущие языки пламени и иногда тяжело вздыхал, поглаживая рукой обивку кресла. Медленно повернув голову, он как-то тяжело посмотрел на супругу, и устало улыбнулся. Встретив такой проникновенный взгляд, Джини робко опустила глаза, встала, и, не сказав ни слова, выскользнула из комнаты. Повернув направо, она толкнула дверь и вошла в ванную. Быстро скинув платье, и немного подобрав волосы, она встала под освежающий душ. Запах роз струился кругом вместе с теплом. Она подставляла лицо под струи воды, которая приятно растекалась вниз по нежной коже, смывая усталость. Джини даже не заметила, как дверь тихонько открылась, и зашел Люциус. Несколько минут он с наслаждением наблюдал за движениями девушки. Ее такое хрупкое, такое нежное и такое пахнущее розами тело просто притягивало его, не оставляя выбора. Он взял мочалку, и, намылив ее, мягко провел по плечу Джини. Девушка от неожиданности резко повернулась к нему лицом, так что маленькие розовые соски оказались как раз на уровне его глаз. Люциус расплылся в довольной ухмылке. Порывисто обхватив ее за талию, он прижался губами к ложбинке между грудей и провел языком. - Девочка, моя сладкая девочка. - Еще через мгновение Люциус стоял под душем вместе с Джини, а она робко проводила мыльной мочалкой по его широким плечам, груди, покрытому светлой дорожкой пуха торсу, спускаясь все ниже и ниже…