Lovebearing Storm.
Святой Дух, избавь нас от нашего темного часа!
Святой Дух, вокруг нас лишь безумие…
Святой Дух, это и есть то, что мы заслужили?
Можем ли мы быть свободны
От цепей вечного страдания?
Наш темный час (Our Solemn Hour)

Джини старалась совладать с собой и не допустить хотя бы видимых проявлений панического страха и плохого предчувствия. Руки тряслись - прямо как тогда, когда в её дом впервые пришёл Люциус Малфой, а губа уже была растерзана до крови. Девушка была готова панически сбежать из зала, наполненного десятками Упивающихся Смертью в чёрных парадных мантиях и их спутницами в вульгарно разноцветных нарядах.
Сама же Джини выполнила просьбу Люциуса и выбрала абсолютно чёрное платье из дорогой материи с неглубоким декольте. Чтобы немного расслабиться или, скорее, немного отвлечься от страхов, она прислушивалась к гулким щелчкам своих каблуков о полированный камень. Каждый свой шаг девушка монотонно фиксировала в голове. Страх растекался по всему телу и в конце-концов тяжёлым сгустком поселился в самом низу живота. Огромных усилий требовало просто передвигать ноги.
Зал был огромен, и почти весь был заполнен людьми. Высокие своды, готические арки и витражи, которые не добавляли освещения, а, наоборот, делали зал ещё более зловещим. Факелы, вставленные в держатели в форме когтистых лап, не освещали, а, скорее, отбрасывали причудливые полутени.. Столы были расположены так, чтобы каждый чётко ощущал свое место в табели о рангах этого общества.
Девушка проходила мимо ужасающих скульптурных групп то ли демонов, то ли тёмных магов. Кругом присутствовали образы змей и, конечно же, десяток портретов Вольдеморта. Джини невольно прижималась к боку Люциуса, который с ледяным лицом вёл её к центральному столу, за которым уже восседал сам Хозяин.
От страха Джини даже не почувствовала, как муж потянул её вниз, и они оба опустились на колени. Страшно было то, что девушка не слышала, что происходит вокруг. Как будто кто-то выключил звук. Они должны были сидеть по правую руку от Вольдеморта: сначала Люциус, а рядом она. Кто сидел с другой стороны, Джини даже не посмотрела. Естественно, в рот и кусочек не лез.
- Джиневра, - тихо позвал Люциус, заметив, что девушка начала сползать под стол, - выпей вина. - Он вложил ей в руку чашу с напитком. - Тебе станет легче.
Но Джини просто не могла пить, она в ужасе смотрела со своего центрального места на происходящее в зале. Это был вовсе не тот приём с вежливым светским общением, который был на её свадьбе. Сейчас она видела перед собой сильно пьяных Упивающихся Смертью, которые вели себя подобно свиньям или, скорее, - обезьянам.
В памяти всплыли пьяные разговоры Люциуса о том, что это невыносимое действо, неприятное, даже омерзительное. Это была правда. На левом столе у стены танцевала какая-то женщина, постепенно раздеваясь. А весь правый стол дружно горланил какую-то песенку вульгарного содержания.
Рядом Люциус попивал вино. Джини с сомнением посмотрела на свой напиток.
- Джиневра, пей, тебе станет легче, - снова шепнул он, - это то же самое вино, что и у меня.
- Я не пью, мне всегда плохо после этого, - непослушными губами проговорила Джини и с надеждой заглянула в глаза мужу.
- Нам будет всем завтра плохо, - Люциус, пользуясь тем, что Джини была значительно ниже его, запрокинул ей голову и стал вливать в рот вино. Девушка попыталась вырваться, всхлипнула, поперхнулась вином и стала поспешно глотать. На глазах у неё выступили слёзы.
После того, как Люциус влил в неё вино, он опустил ее голову и сказал:
- Не заставляй меня делать это ещё раз, - Джини испугалась. Теперь она видела перед собой беловолосого дьявола, который привёз её в этот огромный замок. А ведь несколько часов до этого она была уверена, что Люциус - человек, маг с человеческим лицом, а вовсе не тот подонок, которого она себе рисовала.
Слёзы двумя ручейками стекли по щекам. Джини посмотрела в зал: МакНейр что-то рассказывал двум соседкам; чуть дальше какой-то небритый Упивающийся развратно ощупывал слишком вызывающее декольте девицы, которая приехала совсем с другим мужчиной. А жена темноволосого Упивающегося, вместе с которым Джини видела ее в холле, была в объятьях Рудольфуса Лестранджа. Тот лениво водил руками по телу блондинки, несмотря на то, что рядом с ним сидела Белла. Хотя она была занята скорее Вольдемортом. Он пил вино из огромного кубка. Несколько раз он отталкивал слишком навязчивую полуобнажённую женщину. В результате Белла переключила своё внимание на Джини.
- О, малявка Уизли, - женщина была сильно пьяна. Джини печально вздохнула и слегка повернула к ней голову, в которой уже шумел океан. Большое количество крепленого вина на голодный желудок сделал своё дело. Джини не боялась Беллы, она лишь ощутила сильнейшее презрение.
- Миссис Малфой, - с холодным уважением к новой фамилии сказала Джини, - Джиневра Малфой.
- Ух ты, какая ты у нас злобная! - Белла залилась диким смехом и попыталась схватить Джини за тугую прядь на плече. - Подстилка, а уже гордится собой!
Джини вспыхнула, но Люциус даже не стал защищать жену. Видя это, девушка решилась, и, повернувшись к Белле, надменно проговорила:
- По крайней мере, я вышла замуж. - Только после того, как она это сказала, она поняла, как сильно ошиблась в решении ругаться с Беллой в присутствии Вольдеморта. Люциус был в непередаваемом ужасе.
Он не мог ничего сделать, хотя, как мог, намекал, что Джини лучше помолчать и планомерно напиться до невменяемости, чтобы тихо уснуть на плече мужа. Но нет, Джини из-за своего юношеского максимализма сейчас делала всё, чтобы нажить смертельного врага. Белла и без того ненавидела Джини, ведь она пыталась занять место умершей сестры. А теперь и Вольдеморт обратил свой затуманенный взор на виновницу перепалки.
- У вас для представительницы Гриффиндора, - хищный тон Вольдеморта привёл Джини в панический ужас, и девушка вцепилась зубами в губу, - слишком ядовитый, прямо-таки змеиный язычок. Мне было бы любопытно узнать, каков ваш язычок во время поцелуя.
Джини вспыхнула краской, а в низу живота предательски зашевелилось нехорошее предчувствие. С уголка рта по подбородку медленно потекла струйка крови из прокушенной губы. Девушка попыталась унять и мысли, и желание, но получалось плохо. Люциус сидел почти спиной, склонившись в подобострастном поклоне перед Лордом Вольдемортом.
- А ещё больше мне интересно, каков он "в деле", Люциус? - Джини уже пошла пятнами и видела лишь довольное лицо Беллатрикс Лестрандж. За спиной были слышны ритмичные вздохи. Судорога пробежала по всему телу девушки. "Неужели мне придётся и через это пройти?" - проскочила мысль.
- Проверить! - завопила Белла. - Это обязательно нужно проверить! - Белла забралась на колено Вольдеморту, и, растягивая слова, зашептала - Мой Лорд…
- Люциус, - Вольдеморт столкнул Беллу на пол, - мне долго ждать? - Люциус очень медленно развернулся к Джини. На личике девушки отразился весь ужас понимания смысла фразы.
-Нет… - прошептала Джини, прижимая руки к груди, - нет! - Люциус мягким, почти нежным движением стёр с подбородка кровь, наклонился и тронул её дрожащие губы.
Джини на поцелуй не ответила, только напряглась всем телом.
- Не думай, что здесь, просто представь себе, что ты дома, - прошептал он на ухо жене, но Джини не слышала ничего, в её глазах стоял смертельный ужас, паника, неверие и маленькая толика надежды. - Расслабься, я не хочу сделать тебе больно…
Джини невидящими глазами смотрела на то, как Люциус одним махом снёс со стола серебряные кубки и блюда, освобождая место. Девушка как загнанный зверёк вцепилась в подлокотники кресла. А мужчина тем временем подобрал один из кубков, и, плеснув в
него вина, сделал большой глоток, протянув кубок Джини.
- Пей. - девушка с безумными от страха глазами послушно глотала вино, которое огнём
прокатилось по пищеводу. – Молодец. - Джини пошатнулась от опьянения, которое нахлынуло мгновенно, она на несколько секунд отпустила подлокотники и в ту же минуту оказалась лежащей на столе.
Люциус встал перед ней, сжавшейся в комок, и, схватив её за лодыжки, притянул ближе к краю стола. Джини продолжала сжимать колени и неловко схватилась за красную скатерть под собой.
- Не думай… - услышала она голос Люциуса у самого уха. Он взял её за ослабевшие колени и развел их в разные стороны. Разрез на платье позволял видеть треугольник беленьких трусиков.
"Не могу поверить, она под чёрное платье надела белые трусики…" – промелькнуло у него в голове.
Люциус стянул с руки перчатку и запустил ладонь под попку девушке, одновременно
забираясь на стол коленом, чтобы придавить к столу начавшую извиваться Джини. В
результате начавшейся возни трусики просто порвались, и Люциус отбросил ненужный
лоскут, притянув к себе жену.
Джини встретила его разъяренным взглядом и со всей силой вцепилась ногтями мужу в шею, стремясь расцарапать её в кровь. Струйки красной жидкости медленно, лениво скатывались по белой материи рубашки, окрашивая ее в розовый цвет. Мужчина, с силой схватив тонкие руки девушки, больно впечатал их в стол.
Их возня привлекла внимание тех Упивающихся, которые ещё были в состоянии что-то
понимать. Действия Люциуса, окрашивая их в пошлый юмор, поддерживали десятки
голосов. Джини только и могла, что плакать. Ненависть поднималась клокочущей бурей в
душе.
Острая боль вновь пронзила всё тело, Джини выгнулась дугой, но нашла в себе силы не
кричать, крепко зажмурив глаза и в который раз прокусывая до крови несчастную
губу. Она не ощущала ни ритма, ни вообще отдельных движений Люциуса в ней, она
чувствовала только боль - всепоглощающую, страшную боль в теле, а ещё более сильную - в душе. Ей казалось, что сердце, которое бешено колотилось в груди, сейчас просто
остановится.
Вопли обезумевших Упивающихся слились в единый гул, девушка в какой-то момент даже не ощутила, как Белла попыталась схватить её за руки, чтобы поучаствовать в событиях. Но Люциус достаточно грубо ударил её. Вольдеморт схватил Беллу за плечо и притянул к себе, красными глазами пожирая распростёртую на столе Джини. А в глазах у Люциуса не было ничего. Только желание и удовлетворение. Люциус не мог ничего изменить в своей натуре. Сейчас ему было очень хорошо и даже немного безразлично, что испытывала женщина под ним. Он уткнулся в дрожащее плечо Джини и, хрипло рыча, пытался что-то сказать. Но вместо этого - дохнул удушающим перегаром.
Мир начал меркнуть, всё заволокло кровавой дымкой. Джини внезапно перестала что-либо чувствовать и понимать, а потом наступила благословенная темнота.
* * *
Темнота стала материальной. Это было неожиданно тёплое, мягкое и даже приятное ощущение. Было такое впечатление, что девушка плывёт по тёплым волнам. На несколько секунд Джини показалось, что вчерашний день – это всего лишь плохой сон, ведь она не ощущала боли. Но стоило ей просто преоткрыть глаза, как она поняла, что страшный сон на самом деле – ужасная реальность. Она лежала на кровати в фиолетовой спальне, абсолютно раздетая. На столике стояли флакончики с лечебными составами, а рядом -канделябр с огарками девяти свечей.
Девушка присела, обнимая себя за колени, и заплакала, тихо всхлипывая. На этот звук вошла Глория. Девушка была вся бледная как мел, она принесла с собой стакан с соком.
- Выпейте, - она выбрала нужный флакончик, - только осторожно, оно горькое, моя
леди. - Джини медленно подняла опухшие глаза на горничную. - Я так боялась, что вы
не очнётесь. Доктор, который был у вас вчера, сказал, что спать вы будете долго. А я
так боялась, что вы так же, как и… - Глория смутилась и замолчала. – Хозяин…
Джини сердито взглянула на девочку.
- Ни слова о НЁМ! - глухо сказала она. - И не буду я пить это варево, - она оттолкнула стакан. – Вообще… УХОДИ! - Джини соскочила с кровати и почти бегом ворвалась в ванную. Слёзы потекли водопадом. Она упала на колени, и, рыдая, простояла так, пока пустой ещё со вчерашнего дня живот не свело рвотным позывом.
Джини едва нашла в себе силы доползти до туалета, но её не стошнило, из неё просто пошла горечь, но было очень больно. Глория не ушла, как думала Джини, она подошла к ней и почти насильно влила стакан сока в рот хозяйке. Только после этого девушку вырвало.
Глория терпеливо довела девушку до постели и уложила её, напоив лекарствами. От усталости, накатившей на девушку, та уснула и проснулась уже днём, когда солнце светило в окна. Она надела тёплый халат и села на кровати. Ей нужно было подумать, ЧТО теперь делать.
- Джиневра, мне нужно с тобой поговорить… - это всё, что успел сказать Люциус до
того момента, как маленький, разгневанный котёнок вцепился ему в лицо.
- Подонок, - шипела она, выдирая клоки белых волос, - сукин сын… - по щекам уже
стекала сукровица, а Люциус не знал, что делать: позволить девочке выместить злость,
чтобы потом поговорить, или всё же позаботиться о своем здоровье? Ведь девушка
перешла от царапин к ощутимым ударам босыми ногами.
- Джиневра, послушай меня! - Он всё же схватил её за руки и с силой отодрал от
своего лица.
- И видеть не желаю! - Джини извивалась, как могла, но вырваться не получалось.
- Поверь, то, что было вчера, закончилось лучше, чем могло, - Люциус отпустил жену,
и по инерции Джини упала в кресло. - Если бы это был не я, то были бы другие, тебя
бы пустили по кругу, или ещё… хочешь знать? - закричал вдруг Люциус - Я бы искал тебя где-то в подземельях Лорда! И не факт, что живую! - Джини невольно сжалась комочком. У неё в памяти восставали сцены из сна, лицо Нарциссы…
- Ненавижу… - прошептала Джини и отвернулась. Люциус вышел из комнаты.
Джини чувствовала себя обманутой. Хрупкая надежда разбилась вдребезги, а душа кровоточила. Медленно, потому что её мутило, девушка дошла до постели и упала ничком. Со стороны дверей в сад потянуло сквозняком, который тут же пропал, по ковру пробежали мягкие лапы и тяжёлое, мягкое тело запрыгнуло на кровать. Ирбис подошел к свернувшейся комочком Джини и сел рядом.
Заметив, что девушка слабо реагирует на него, животное подползло на животе ближе и
головой поддело руку. Джини монотонно погладила его, потом посмотрела и тихо
сказала:
- Где же ты был? - Она наклонилась и поцеловала его в макушку, барс ответил розовым шершавым языком. - Только ты не обижаешь меня. Такой хороший… - слеза капнула на розовый нос зверя, и он смешно слизнул её. - Я так верила ему, я даже смогла думать, что смогу полюбить его. Но я не могу, понимаешь, я не могу полюбить человека, который изнасиловал меня при людях, - девушка уткнулась в пушистый мех. – Я ненавижу его! Мерлин, как мне было больно, как унизительно знать, что эти подонки всё видели, им было весело… Понимаешь, им было весело... А этот похотливый ублюдок, ему лишь бы… Я больше не смогу.
Зверь тыкался носом в мокрое лицо, урчал, как огромная кошка. Джини рыдала и всхлипывала, но вскоре слёзы прекратились, осталась только тяжёлая крупная дрожь. Ирбис прислонил голову на грудь девушки, успокаивая. Только когда она перестала дрожать, он отпустил её. Джини тут же встала, заметив, что носом зверь тыкался в большой флакон из красного стекла.
- Ты думаешь, я должна выпить его? - спросила она у зверя. Но тот только ткнулся мордой в ложку. - Ложку, да?
Ирбис провёл весь оставшийся день вместе с Джини. Только ему ведомыми методами он
заставил её съесть обед и ужин. Ближе к вечеру животное затеяло игру, стаскивая девушку за пятку с постели вместе с одеялом, а потом скидывал поочерёдно подушки мощной лапой.
Сначала Джини не оценила разгула животного, пытаясь унять его, но зверь, не уставая, прыгал, играя даже с завязками от портьер, словно шаловливая кошка. В конце концов, он снёс со стола канделябр и опрокинул на себя чернильницу.
- Ну что ты делаешь? - Джини взяла с тумбочки палочку и стала убирать следы разгрома. После пятиминутного процесса она устало села в кресло и посмотрела на перепачканную шестку друга. – Странно, очищающее заклятие на тебя не подействовало. Придётся выкупать тебя. - Девушка с тяжелым вздохом встала и поманила зверя.
- Идём, я не могу тебя в постель такого пустить, да и на улицу жаль выставлять.
Спала она, умиротворённо обняв тёплое, все еще влажное тело могучего зверя…