Почему я была избрана?
До битвы я не могла знать
Магии и мощи своей силы,
Они были за пределами моих самых диких снов

Темные крылья (Dark Wings)

Гермиона ворвалась в комнату, в которой жила всё это время и кинулась на кровать. Ей всё ещё было больно, омерзительно и горько. Джинни наверняка обвинит её во всё случившемся. Но как она, как хорошая подруга, могла солгать? Ведь Джинни верила Люциусу, как она могла вообще поверить.
- Гермиона? – Кто-то тронул её за плечо. - Ты как могла сбежать? Я тебе что сказал? – Притворно строгим голосом говорил слегка пьяный Драко. – Принести яблоки… - Он развернул девушку лицом к себе и немного отодвинулся. – Что случилось? Кто тебя…
- Драко, зачем ты пил?
- Немного шампанского не повредит, ты мне скажи, КТО тебя ударил? – Настаивал Драко.
- Это… это не важно, – однако Драко уже увидел разорванное платье и лиловый синяк на скуле, заплаканное лицо и красные глаза.
- Отец, да? Тебя ударил Люциус. – Драко прошёлся, сильно хромая.– Он тебя только ударил? Или было ещё что-то?
- Драко, это не важно, ты не должен за меня волноваться, ты выпил свои лекарства? – Драко рассеянно кивнул в ответ. – Вот и хорошо. Тогда тебе нужно ложиться спать… Ты главное не волнуйся, я справлюсь, всегда справлялась.
- Не плачь, а то я тоже буду плакать, – Драко опять сел на кровать рядом с Гермионой. – Хочешь, я его убью?
- Не говори глупостей, ты не только его убьёшь, ты и Джинни убьёшь этим, – девушка взяла Драко за плечи. – Ты никогда не думал о ком-то, кроме себя?
- Я часто думал о тебе, когда лежал тут, – Драко улёгся рядом. – Разве я не думаю о тебе сейчас?
- А Джинни? А её неродившиеся дети?
Драко промолчал, он прислонился к плечу Гермионы и обнимал её. Через несколько секунд Гермиона сказала:
- Он очень сильно ударил меня…
- Верю, – вздохнул Драко, – знаешь, у меня для тебя есть подарок к Рождеству.
- Как странно, у меня тоже, - Гермиона перевернулась на бок и достала из тумбочки флакончик. – Это зелье, которое может подействовать только один раз. – Она вложила флакончик в руку Драко. – Когда ты встретишь девушку… выпей, и ты можешь подарить ей одну ночь.
- Я выпью, и у меня встанет? – Драко подбросил в руке флакончик. Гермиона кивнула. Драко вдруг рассмеялся, и сполз с кровати, вышел в свою спальню. Но вернулся очень быстро, взял Гермиону за руку, стянул на пол и повёл в свою спальню.
На столе стояли те самые яблоки в сахаре. Она подошла к столу и упёрлась в него руками. Драко обнял её за плечи и прислонился головой. Девушка не могла сдержать слёз. Она совсем одна теперь. Дижнни наверняка прокляла её и больше не захочет даже разговаривать. Люциус не простит того, что она всё рассказала.
- Вот, – вдруг опомнился Драко, – этот кулон мне подарила мама, – на шее прохладой заструилась цепочка. - Теперь я хочу, чтобы ты носила его, в память обо мне. – Гермиона осторожно подняла большой серебряный медальон с камеей на крышечке. Драко принял вещицу и подцепил крышечку ногтём. А внутри было пусто. Гермиона очень быстро захлопнула его и повернулась к Драко.
- Спа… - Драко прервал слова поцелуем, Гермиона очень жарко ответила. Но Дарако оторвался от губ девушки и наклонился к ее уху.
- Завтра я иду к Вольдеморту, – Гермиона вздрогнула. – Я не знаю, что будет завтра. Возможно эта ночь – последняя.
- Не говори глупостей. – Строго сказала Гермиона. – ОН…
- Я люблю тебя, – Драко вдруг закашлялся, но поднял руку, показывая, что всё нормально. – Дай мне сказать. А потом выноси вердикт… Я это понял ещё в школе. Я все глаза выплакал тогда. Представь себе, что я чувствовал, я каждый день видел тебя, и каждый день заново проходил ад понимания, что никогда не буду с тобой рядом. А потом пришло безразличие и вообще никаких эмоций, только по ночам я бросался на стену.
Знаешь, мне показалось, что когда мы, наконец, одержим победу, всё закончится, и наваждение тобой – тоже. Но оно не закончится. Понимаешь, я всегда буду тебя любить. Сейчас я могу просто быть рядом с тобой… Я люблю, когда у тебя распущенные волосы, когда ты улыбаешься…
- Я могу распустить волосы, – совершенно отрешенно ответила девушка…
- Если хочешь… - Драко сам стал распускать тугую причёску, выпуская на свободу кудри. Гермиона вдруг как будто очнулась. Она резко прижалась к Драко, даже не чувствуя, как парень дёрнул её за волосы.
- Ты не умрёшь, слышишь?
- Да, любимая, я не умру… - Драко отпустил волосы девушки и протянул руку за бутылочкой. – Потому, что ты со мной. – Жидкость оказалась кисло-сладкой на вкус, Драко закашлялся и уронил флакончик. Гермиона вздрогнула и оглянулась. – Я выпил его, – сказал парень, когда увидел, что девушка смотрит на осколки. – Я прошу тебя провести со мной эту ночь…
Его руки уже расстегивали крючочки платья. Гермиона невольно покраснела. Она-то помнила, что трусиков на ней нет… А тем временем платье с шорохом упало вниз и прохладные руки тут же коснулось бёдер и попки. В том самом месте, где должны были бы быть трусики.
- Можно… можно я переоденусь? – Зашептала Гермиона, сильно смущаясь того, что Драко видит. – Только сниму всё и надену рубашку?
- Зачем? – Драко аккуратно спустил маечку и поцеловал её прямо между округлых грудей. – Ты и так очень красивая… - Его ладони чуть приподнялись до талии и опустились уже иначе, проникая между бёдер, прикасаясь к пушку на лобке и уже возбуждённым губкам. Инстинктивно Гермиона чуть-чуть раздвинула ноги, пропуская пытливые руки. – А теперь иди, просто иди на кровать… - Драко пропустил мимо себя девушку, на ходу снимая ставшие тесными брюки. Гремиона подошла к кровати, которая сейчас приобрела свой нормальный внешний вид и была застелена зелёным покрывалом, и поставила одно колено на неё, немного неловко упёрлась руками, выставляя круглую попу прямо перед Драко.
Парень не удержался и подхватил её и подтолкнул на покрывало. Гермиона распласталась под ним и засопела. Драко скатился немного в сторону и стал покрывать мелкими поцелуями плечо девушки. Голым бедром она чувствовала упирающийся возбуждённый член парня.
- Мне часто это снилось…- услышала она тихий шепот, – ты и я… я и ты… только так, - Драко одной рукой приподнял Гермиону под попой. Там свободно разместилась подушка. Девушка сама приподнялась на локтях, позволяя Драко укладывать её так, как тому хотелось. У неё никогда не было такого секса, как с Драко.
Прикосновение мягких губ к попке сорвало с губ девушки тихий стон, подбодренный таким ответом Драко, провёл языком снизу вверх и переместился на вторую половинку, проделывая то же самое. Гермиона застонала громче, выгибаясь дугой. Драко поцеловал её в спину у самой попки. Потом переместился в соблазнительную ложбинку между лопаток. Только после этого он немного развёл в стороны ноги девушки и прикоснулся к узкому, тугому входу.
-М… м… - Гермиона издавала какие-то нечленораздельные звуки, а Драко, теряясь в этом океане почти забытых ощущений, не мог остановиться, не задумываясь, что почти делает ей больно, напирая всё сильнее и сильнее. Каждое его движение было переполнено желанием и эмоциями, Гермиона только тихонько всхлипывала с каждым особенно сильным порывом.
По телу пробежала судорога, и Гермиона не удержалась на руках, завалившись в подушки. Драко, не останавливаясь, лёг набок, придерживая ногу девушки. Она могла слышать его шумное и быстрое дыхание, чувствовать тепло тела. Вспышка оргазма для обоих была подобна взрыву разноцветного пламени, одновременно с первобытным экстазом…
Драко лёг на спину посмотрел в потолок.
- Я люблю тебя, Гермиона, – девушка в ответ только поцеловала его, кудрявая голова опустилась на избитое шрамами плечо, – как жаль, что всё так получилось…
- Судьба несправедлива, – ответила девушка, – честное слово, я буду искать снова и снова и найду лекарство… не может быть, что его нет… и мы повторим, и не раз… - Драко только закрыл глаза.
Завтра он пойдёт к Вольдеморту. У него будет только один шанс из миллиона, но он попробует. Ему не страшно. У него в жизни было всё, о чём он мечтал. У него была ОНА… Завтра он возьмёт палочку и направит её на того, кто на самом деле виноват во всех его бедах.
- Я люблю тебя, – шепнула Гермиона, теснее прижимаясь к боку Драко в поисках тепла. Парень плотнее укрыл её одеялом и перевернулся на живот. Как странно, они оба любили спать на животе…
* * *
Люциус ворвался в комнату Джинни и застыл на месте. Всюду валялись какие-то её вещи. Девушка разбросала одежду по всему будуару и ванной комнате, сломала ожерелье. Мужчина прямо-таки чувствовал то бешенство, в котором пребывала Джинни. Он не знал, рассказала ли ей Гермиона, или же девушка сама подсмотрела или банально услышала… Поняла…
- Джинневра? – На всякий случай позвал он. Но ему ответило молчание.
Мужчина сел на диванчик. Сейчас ему казалось, что всё пахло Джинни. Буквально каждая вещь в некогда пустой и холодной комнате стала родной и дорогой, потому что носила на себе следы прибывания жены. А сейчас он сам же всё в который раз разрушил.
Но если тогда всё было легко исправить, то теперь вряд ли Джинни так просто простит предательство. А самое главное то, что девушка могла пойти куда угодно. В такую холодную погоду, а ведь за окнами бушевал снежный буран. Нужно было немедленно найти её и вернуть, пусть и сопротивляющуюся. Нельзя было забывать про Вольдеморта, который может воспользоваться тем, что девушка совсем одна… Да дело даже не в том, что он проявлял интерес к девушке, нет. Больше всего Люциус боялся, и совершенно справедливо, что Вольдеморт использует девушку как заложницу.
-Нора… - Люциус буквально выбежал из комнаты, пробежав мимо возмущённых портретов, ворвался в свой кабинет, схватил, рассыпая по полу Летучий Порох, и едва ступив в Камин закричал. – Нора!
Зелёное пламя охватило его и тут же выбросило в камине дома Молли Уизли. Там была тишина. Все уже спали. Но Люциус создал столько шума, что вскоре появился Билл, а следом и Фред и Джордж.
- Джиневра здесь? – Спросил Люциус без предисловий
- Нет… - удивлённо сказал Билл – а что….
Люциус развернулся к ним спиной и опёрся о камин. «Куда, ну куда могла пойти Джинни? Она ведь, кроме как дома и у меня в имении, не была нигде, где бы могла искать укрытия. Во Францию она не могла отправиться. Для этого нужно разрешение. Её бы просто поймали. Значит, она далеко не могла уйти…
Где она была?
Лесной Домик… Конечно же, лесной домик! Домой она бы не пошла, это я глупость сказал. Конечно же, ей в голову не могла придти мысль волновать мать».
- Лесной Домик – Люциус опять нырнул в камин, оставляя разбуженных Уизли, думать над тем, что случилось.
Было раннее утро, около пяти утра, когда Люциус тихо, подобно кошке, взбежал по лестнице на второй этаж. Конечно же, как иначе? Из-под двери первой же спальни пробивалась слабенькая полосочка света. Джинни боялась спать в темноте с того дня, когда побывала у Вольдеморта на празднестве.
Люциус осторожно открыл дверь и вошёл в комнату. Девушка лежала на застеленной постели, свернувшись комочком, прижав маленькие руки к груди. На бледненьких щеках виднелись потоки чёрной туши, девушка, видно, плакала очень долго. На прикроватном столике стоял ночник. Люциус принёс плед и укрыл девушку…
- Что? – От прикосновения материи она проснулась и очень резко повернулась лицом к Люциусу. – Ты? – Почти закричала она.
- Не кричи так…
- А как? – Джинни попыталась выпутаться из пледа, но у нее плохо получалось. - КАК МНЕ КРИЧАТЬ?
- Вообще не нужно кричать, – как можно спокойнее говорил Люциус.
- А что мне, вообще молчать? – Продолжала кричать Джинни. - Ах да, конечно, я же – просто аксессуар Люциуса Малфоя, часть его имения. Как я могла вообще подумать о том, что ты будешь хоть немного верен мне?
- Джинневра, ты не понимаешь… - Попытался оправдаться Люциус, но Джинни рассмеялась ему в лицо.
- Подлец… Видеть тебя не хочу… ненавижу… НЕНАВИЖУ! – Джинни отвернулась и заплакала, очень искренне, по-детски закрыв лицо руками.
- Мы должны вернуться в имение. Там тебе безопаснее. Помни о том, что Вольдеморту всё равно, в положении ты или нет, – Люциус обогнул кресло, – идём, я прошу тебя…
- Мне плевать на твоего Лорда!
- Джинневра, я говорю совершенно серьёзно, – Люциус взял её за руку, чуть повыше запястья. - Тебе нельзя выходить за пределы поместья…
Джинни подняла влажные от слёз глаза на мужчину. В животе что-то вздрогнуло. Проскочила мысль о том, что ребёнок вовсе не виноват в том, что его отец – подлец. Он даже не родился ещё. Джинни уже любила его и ждала… Именно из-за него девушка сухо кивнула и позволила отвести себя к камину.
Однако когда они оказались в имении, девушка не позволила даже проводить себя до комнаты. Она прошла мимо портретов с таким выражением лица, что тот самый рыцарь, который когда-то указывал путь к кабинету Люциуса, встревоженно проводил её взглядом.
В комнате Глория всё прибрала, и не было никаких свидетельств того разгрома, который устроила Джинни. Девушка тяжело осела в первое же попавшееся кресло и заплакала.
* * *
Люциус пришёл после обеда, на который Джинни не вышла. Девушка встретила его с совершенно непроницаемым лицом. Она вообще встретила его чуть ли не по этикету. Встала, сделал реверанс и опять села.
- Ты так и не спустилась на обед. – Люциус на самом деле не знал, как начать разговор и что сказать.
- Я плохо себя чувствовала, – холодный тон, просто арктический лёд в каждом слове.
- Ты могла предупредить, и я бы пришёл сюда. – Люциус сделал небольшой шаг к девушке и опустился в кресло напротив. – Мне важна твоя компания.
- Если тебе скучно, ты мог бы позвать Гермиону, – с язвительностью в тоне отозвалась Джинни, продолжая листать книгу, которую нашла на столе.
- Это всего лишь порыв, первобытный инстинкт, неуправляемое желание, Джинневра, ты не должна ЭТО так воспринимать…
- А как? Маленькая шалость? – Джинни поджала губы. – Ты трахнул мою подругу, ты… - Джинни подавилась своими же словами. – Убирайся и не приходи сюда без надобности.
Люциус молча встал и вышел, тихо закрыв двери.
Он шёл по коридору мимо портрета Нарциссы. Женщина стояла, сложив руки на груди.
- Ты мог бы просто сказать «прости».
- Она рассмеялась бы мне в лицо.
- Ты всегда был очень несдержанным, - покачала головой Нарцисса, – и никогда не умел признавать свои ошибки…
- Я подожду, пока она чуть поостынет, а пока что придумаю, как помириться с ней.
Нарцисса не ответила, но открыла свою книгу и углубилась в чтение.
Люциус вернулся в свой кабинет, где и провёл остаток дня, вечер и полночи. Ему было очень холодно и одиноко просто лежать в постели. Несколько раз он переворачиваясь, пытался обнять Джинни, но не находил её рядом и просыпался. Чувство холодящего душу одиночества душило слезами.
Под утро они пролились, но не принесли ни облегчения, ни трезвой мысли, как всё исправить. Именно так Люциус встретил рассвет, чтобы понять, что бывает ещё хуже.