Я сдаюсь
Твоей власти,
Не могу вырваться
Из твоих объятий,
Мистер Опасность.
Водолей (Aquarius)
СКРЫТАЯ СИЛА
(THE SILENT FORCE) – 2004
WITHIN TEMPTATION

Джини вела себя и двигалась подобно марионетке на тонких ниточках. Она не вдавалась в подробности, почему они едут Экспрессом, а не трансгрессируют, почему Люциус Малфой везёт её почти через все свои земли. Ей было всё равно. Если раньше она могла хотя бы понадеяться, что Люциус Малфой сам откажется от кощунственной идеи, то сейчас уже было поздно даже надеяться.
Карета, в которой она ехала от станции магического экспресса, была запряжена белыми единорогами, Малфой ехал верхом, на абсолютно чёрном, дышащем огнём крылатом коне. Когда он подвёл её к карете, цепко держа под локоть, то единороги встрепенулись, чувствуя тьму Люциуса. Однако когда Люциус отпустил свою невесту, и она подошла к животным, те успокоились и, вопреки тяжести золотой кареты, двинулись навстречу.
Поддавшись желанию, Джини погладила морду ближайшего животного и не увидела довольной ухмылки Люциуса. Магические животные просто засвидетельствовали догадки тёмного мага. А Джини было всё равно, Малфой опять взял ее за руку, единороги опять дёрнулись в сторону, он ухмыльнулся и сказал:

- Время ехать, - Малфоя немного удивил медленный, спокойный кивок, он ожидал слёзы, дрожь, отчаянье, а никак не арктическое спокойствие.
- Да, сэр, – добавила она и свободной рукой поправила вуаль так, чтобы ни малейшего кусочка лица не было видно. С усмешкой Люциус заметил, что девушка так и не сняла браслет в форме змеи.
Дождь немного утих, когда они были на полпути к замку. Он моросил, когда Джини и Люциус ехали в Экспрессе, разразился ливнем, когда почти подъехали к вокзалу, а когда поезд остановился, милостиво прекратился. А когда Джини села в карету, пустился с новой силой, заставляя Люциуса создавать магический зонт над собой и чёрным конём.
Джини задремала от равномерного движения и от недосыпания, но когда карета вдруг остановилась, бедняжка запаниковала, она подумала, что они уже доехали, но остановка была по другой причине. Не удержавшись, Джини выглянула из-за зелёной занавески, и тут же отпрянула от окошка…
Люциус тоже остановился, спешился и встал на одно колено перед существом в чёрном плаще. Вольдеморт. А что она могла ожидать? Ей предстояло ЧАСТО видеть ЭТО существо. Она не видела, как Малфой встал после разрешения Вольдеморта, и они медленно приближались к карете. Несчастные белые единороги метались из стороны в сторону. Джини замерла как восковая кукла на подушках, в надежде, что сейчас ей не придётся видеть ужасающее лицо Вольдеморта.
- Джиневра, - Люциус резко открыл дверцу кареты, Джини забилась в дальний противоположный угол кареты и пыталась унять дрожь в руках. – Выйди, – приказал он. – Хозяин желает видеть тебя. – Джини содрогнулась, когда услышала слово «хозяин». Но она нашла в себе силы сдвинуться с места, медленно встать, выйти из кареты. Она боялась, что упадёт, не в силах сдержать дрожь в коленях. Малфой держать её не собирался.
Вольдеморт приблизился к ней словно сгусток абсолютной тьмы и молниеносно задрал вуаль на шляпке. В лицо Джини пахнуло запахом смерти, разложения, тьмы… Девушка не смогла сделать вдох, голова тут же закружилась. Она не слышала, что говорил Вольдеморт, и очнулась оттого, что каким-то образом опустилась на колени.
Сознание вернулось только тогда, когда Вольдеморт даже не обернувшись трансгрессировал. Кто-то рывком поднял Джини - это был Люциус, который с любопытством поглядывал на невесту. Редко кто ТАК долго выдерживал взгляд черных глаз Вольдеморта.
Джини с усилием дошла до кареты и забралась в неё. Палочкой, за которую она держалась как за спасательный круг, она очистила свою юбку. Карета двинулась за верховым Малфоем, и Джини могла теперь видеть в окошко шпили крыш Малфой-Менора. Почему-то ей не было страшно, ей было просто никак, ей казалось, что она умирает…
* * *
Карета остановилась, и дверцу открыл человек в ливрее, сквиб, как узнала потом Джини. Она подползла ближе к выходу и осторожно выглянула. Вместо старичка сквиба её руку схватил Люциус Малфой. От неожиданности девушка чуть не упала. Малфой посмотрел на неё неописуемым взглядом, промолчал.
Они шли по дорожке, Джини всё время думала о том, что больше никогда не побежит с корзиной трав по пыльной тропинке к родному дому. Она решила для себя, что не будет даже смотреть на все красоты, которые предстанут перед ней. Девушке казалось позорным озираться и смотреть с открытым ртом на роскошь, в которой жил убийца её ЛЮБИМОГО, её отца и брата, убийца, который станет ЕЁ мужем.
Джини склонила голову почти к самой груди, плотная вуаль полностью скрывала её, но в то же время она видела натертый до зеркального блеска каменный пол. Ледяной чёрный мрамор, который отражал всё, что было на нём. Если бы Джини подняла вуаль и оглянулась, то нашла бы великолепие соединения чёрного с белым и вкраплениями серебра.
Вовсе не был мрачным холл Малфой-Менор, наоборот, огромная люстра, зажженная в самом верху купола потолка, и множество парных светильников по стенам ярко освещали множество зеркал и огромные картины, которыми можно было любоваться часами.
Слева – гигантский камин, справа – зеркальное панно, отражающее каждого, кто входит и в огромную дубовую дверь, и из камина. А центром холла являлась лестница из белого мрамора, покрытая чёрным ковром. Именно к ней Малфой вёл Джини. Девушка подобрала длинную юбку и сделала первый шаг, потом- второй…
- Здравствуй, отец, – Джини не могла даже определить, КАКОЙ это было голос. Она инстинктивно подняла голову, чтобы посмотреть, кто это, хотя знала, что это был Драко Малфой.
- Добрый день, Драко, – отозвался Люциус и отпустил похолодевшую руку Джини. – Мисс Уизли, – он представил девушку официально, – моя невеста и в очень скором времени – жена.
- Ах да… я и забыл, ты решил жениться, – сарказм сквозил в голосе Драко. – Как замечательно. И три года не прошло с тех пор, как умерла МАМА, как ты привёз себе девчонку, да ещё и дочь Предателя Крови, подстилку Того-про-кого-не-говорят!
- Драко, - Люциус схватил Джини за руку так, что у той хрустнули пальчики, – веди себя учтиво, ты не имеешь никакого права, - он потянул Джини наверх, – и голоса в ЭТОМ деле.
Драко смерил Джини презрительным взглядом, она чувствовала его ещё долго, удаляясь по коридору. С ужасом она думала о том, что со всех сторон в этом доме ей не будет никакой помощи, никакой надежды. В этих мыслях она потерялась как в белой паутине.
- Это будет твоя спальня, – голос Люциуса как будто пробудил Джини. Она поняла, что стоит перед дверьми из какого-то белого дерева, – у тебя три часа на то, чтобы переодеться к венчанию. – Двери, поддаваясь взмаху палочки, открылись. Джини вошла в переднюю и услышала, как двери закрылись.
В этот момент она предалась панике. Слышны были быстрые шажки девушки, когда она пробежала по спальне к окну, выскочила на террасу, к саду. Потом она метнулась назад, к двери. Та оказалась открытой, что очень удивило Джини. Она не пленница? Не заложница?
Глубоко вздохнув, девушка пошла по спальне, внимательно изучая её. Преобладал фиолетовый цвет, с серебряным отливом, он переливался в свете дня. Огромные окна, местами во всю стену, перепончатые двери в зимний сад и выход на террасу. Портьеры, разведенные в стороны.
Полы тут были из белого дерева - начищенный до блеска паркет. Милыми группами стояли кресла и маленький столик, диванчик и кресла для приёма гостей, стол, который предполагал обеды, у стеклянной стены – растения в огромных кадках и маленький комнатный фонтанчик. Чуть дальше – маленький письменный кабинет и стульчик.
Но центром всего этого великолепия была роскошная кровать, стоявшая как на пьедестале, у стены, задрапированная фиолетовым покрывалом. Ослепительно белое бельё и в цвет покрывалу – одеяло. По бокам на стенах висели два светильника, а на тумбочке слева стоял графин с водой и пара стаканов.
Слева была дверь, Джини подумала, что это должна быть ванная комната, и не ошиблась. Тёмный мрамор и серебряные детали, ванна в форме огромного цветка и другие привычные вещи в той же форме. Вся эта роскошь сильно контрастировала с простотой платья Джини. Недалеко от душевой кабинки была другая дверь, которая вела в гардеробную.
Девушка открыла её и увидела платье…
Волны шелка и вуали, обильно затканные серебром. Вышитое переливающимися всеми цветами радуги бриллиантами, платье испугало Джини. Глубокое декольте и длинный шлейф.
- Госпожа, – горничная подошла незаметно, хотя это нормально, слуг хозяева видеть не должны. Но Джини очень испугалась, – желаете переодеться? - Она поклонилась. Джини, едва сдерживаясь, кивнула и сняла шляпку, являя миру абсолютно белое лицо.
* * *
За 15 минут до начала церемонии Джини вышла из будуара. Ранее не замеченное зеркало отразило картину, достойную кисти самых известных художников. Аристократически античные плечи и руки, ровная спина и лебединая шея с «сахарной» головкой с рыжими волнами великолепных волос, распущенных по плечам и немного собранных бриллиантовыми заколками.
Пышная юбка платья, затканная серебряной гладью по подолу, шипела, словно гадюка, когда девушка шла по пушистому ковру. Корсаж был обильно расшит жемчугом, бриллиантами и туго стянут шнуровкой. Фата, символ невинности и чести, была заткнута за диадему* и опущена до самой груди.
Медленно, стараясь оттянуть страшный момент, Джини прошла мимо кровати и взялась за серебряную ручку. Медленно она отворила дверь и вышла. Люциус стоял у огромного окна. На звук шагов девушки он обернулся. В свете солнца, выглянувшего впервые, за последнее время, его волосы серебрились и создавали «нимб» над головой. Абсолютно чёрная одежда оттеняла бледность лица, а по низу бархатной мантии была пущена плотная строчка серебра.
Однако Люциус сейчас внимательно смотрел на девушку. В каждом её движении – изящество и неподдельная красота. Белый – всепоглощающий цвет, но голубые глаза светятся фосфорным светом на фоне огненных волос. Перед ним была русалка… Да, эта маленькая, отчаявшаяся до такого риска, девочка умела носить роскошные платья, шлейф и декольте.
- Приятно видеть, что платье тебе очень идёт, - а подразумевал Люциус то, что Джини просто смогла быть в нём не смешной, а прекрасной, очень неожиданно для самого Люциуса, который до этого видел перед собой ребёнка.
- Мой род столь же чистокровен, как и ваш, – вдруг сказала Джиневра, – и у меня были в роду и лорды, и леди, – из-за дыхания вуаль колыхалась, и Люциус как зачарованный наблюдал за порханиями влажных губ, – и диадемы, и декольте есть на портретах в нашем семейном альбоме.
Люциус промолчал, чувствуя, что эта гордая девочка будет самым лакомым кусочком во всей его жизни, самым приятным приобретением последних лет. Он достал из-за спины ослепительный букет из белых роз, фиалок и сирени и вручил невесте. Джини приняла букет, и, положив его себе на руки, словно дитя, пошла следом.
Но силы покинули её, когда Малфой оставил её в большой комнате, перед чёрными дубовыми дверьми совсем одну, сказав, что ей нужно идти вперед как только откроют двери. Паника глушащими волнами поднялась в душе, заполняя грудь и не давая воздуху свободно входить в лёгкие.
И весь это груз упал, как бьющееся на лету стекло, разлетелся, когда открылись двери. Джини сделала шаг, потом второй… перед глазами была вся жизнь, вернее клочки, какие-то воспоминания, которые хаотично работающий мозг выбрасывал перед глазами. Гарри, лавка с книгами, Люциус Малфой… Тайная Комната, Том Ридл, Гарри Потер… первый поцелуй, поцелуй любимого Гарри… последний день битвы и ощущение пустоты…
Хотелось кричать, а она не могла. Кресло, в котором она сидела, как будто держало её, очень крепко. Она беспрекословно протянула руку и едва слышно произносила непреложный обет быть верной своему мужу. Она не слушала, в чём клялся Малфой, сердце давало сбой, и Джини чувствовала, что не сможет так дальше.
Малфой встал и потянул ее за руку вверх, поднимая из кресла. На ней всё ещё была спасительна вуаль, которую уже держал за кончики Люциус. Губы девушки затряслись в осознании того, что последует сейчас. Вуаль больше не мешала. Не многочисленные приглашенные могли смотреть на новую леди Малфой.
Люциус наклонился к Джини за поцелуем, и девушка в испуге отклонила назад голову, еще через секунду она почувствовала его руки у себя на талии. Мужчина властно притянул ее к себе и впился в губы. Только теперь она поняла, что это не было простой формальностью, это был хищный, глубокий и требовательный поцелуй, демонстрировавший все притязания на теперь уже жену. Движением головы Малфой заставил Джини поднять низкоопушенную голову и поймал её взгляд. И столько огня и ничем не прикрытой похоти было в этом взгляде! Джини казалось, что он сейчас шепнёт ей на ухо «Я тебя съем».
Слёзы выступили на голубых глазах. Она послушно шла рядом с мужем и роняла слёзы на шелк платья.
* Диадема (греч. Διάδημα)— головное украшение в виде венца. Часто венец не замыкается в кольцо, а остаётся открытым. В некоторых случаях диадема не имеет венца, а прикрепляется к волосам. Древнейшие диадемы относятся к неолитическому периоду. В древности и в средние века служила символом царского или жреческого достоинства. Название происходит от греческого слова diadeo означающего «обвязать» или «закрепить».
Часть вторая.
* * *
Но настоящая проверка её выдержки началась в тот момент, когда Люциус, взяв её под руку, подвёл к перилам балкончика, и, отступив за спину, словно демон-искуситель, жарко дохнув на обнажённое плечико жены, сказал:
- Посмотри вниз, моё сокровище, – Джини послушно посмотрела, и кинулась к перилам, захлёбываясь криком. Там, внизу, между двумя молодыми Упивающимимся Смертью, в форме, стоял сгорбившийся, слабый и больной человек. Он слабо поворачивал из стороны в сторону седую взлохмаченную голову, как бы не понимая, что происходит…
Но она не могла не узнать его.
- Папа… - крик так и не вырвался из уст Джини, только слабый шепот, полный боли. – Папочка… - Люциус крепко держал её за юбку платья, чтобы девушка не бросилась вниз с балкончика. В тот момент, когда Малфой взмахнул рукой, Упивающиеся Смертью трансгрессировали вместе с Артуром, а Джини заплакала, оседая на пол.
- Это точно твой отец. Никакой «всеэссенции». Твой папочка просидел всю церемонию и ему доходчиво объяснили, кто только что стал моей женой, – шептал ей на ухо Люциус, прижимая к себе, - а послезавтра он получит доказательство того, что Я исполняю свои обязанности мужа…

Джини сидела на диванчике, прислонив голову на острые, как у воробышка, коленки. Она сняла великолепное платье и переоделась в СВОЮ, длинную, полотняную рубашку до пола. Ощущение знакомой и мягкой ткани успокаивало, снимало хоть часть нервного напряжения и отчаянья.
Девушке было ужасно одиноко. Даже кровать у неё за спиной была размером с их с Гермионой комнату, она паниковала и не могла забыть взгляд Люциуса. Что она могла сказать сама себе? Ведь она его жена и обязана выполнять свой супружеский долг. Она так жалела сейчас, что не спросила у Гермионы, которая, несомненно, могла хотя бы сказать, как ЭТО происходит.
Когда она покинула зал, где проходил ужин после венчания, и поднялась в свою комнату, Джини понадеялась, что Люциус, занятый приёмом, просто не станет хоть сегодня требовать исполнения клятв. Джини не могла ничего сделать с собой. Воображение жестоко рисовало перед её внутренним взором внимательные, полные безудержного желания глаза и белые волосы, красивые руки на так неожиданно открытых плечах…
Сейчас она села на диванчик, сжавшись всем телом. Она даже не посмотрела на огромную постель, которую прислуга расстелила. Молчаливая горничная, которая стелилась перед Джини, лакеи, все они – полукровки и маглорожденные, рабы Малфоев, построились перед ней и поклонились, когда она вышла из зала, где признала себя женой этого человека.
На праздничном ужине было в общей сложности человек 50. Джини могла перечислить все наряды дам, их расцветки - так внимательно изучила она их. Просто больше нечего было делать, кроме как разглядывать представленных ей женщин и девушек. Малфой не оставлял её ни на минуту одну, и только ближе к часу ночи ей удалось сбежать.
-Джиневра, - послышался знакомый голос. - Я жду тебя уже пятнадцать минут. Джини с неподдельным ужасом в глазах, обернулась. На постели, расположившись на подушках, лежал Люциус. Он снял мантию, и теперь она черной полоской лежала на спинке одного из кресел. Девушка испугалась так, что не могла пошевелиться. - Ну же, неужели мне нужно вставать и вести тебя сюда?
Девушка вздрогнула и метнулась в сторону двери, но Люциус, одним ловким движением соскочив с кровати, в несколько быстрых шагов нагнал ее. Она дернулась, подобно птичке в силках, но не смогла вырваться из рук мужчины.
-Не брыкайся, я не хочу причинить тебе боль, - Люциус развернул и прижал девушку к себе. Она отчаянно сопротивлялась и извивалась, как маленький котенок, а от этого он распалился еще сильнее. Ощущение того, что под ночной сорочкой нет ничего, кроме юного девственного тела, приводила мужчину в сумасшедшее возбуждение. Джини больно укусила его за руку, когда он попытался провести пальцем по ее щеке. Люциус невольно отступил и укоризненно посмотрел на нее. Растрепанная, она выглядела подобно фурии. С силой, на которую только была способна, она оттолкнула его, и, сжавшись, приготовилась к новому сопротивлению.
- Выбирай, милая, - сказал Люциус, одним движением прижимая Джини к себе спиной, так, чтобы девушка в полной мере ощутила попкой возбуждение, наступившее у мужчины в процессе борьбы. - Либо ты сейчас отдашься мне и будешь хорошей женой, - он удовлетворенно провел рукой по материи рубашки, приближаясь к самому низу живота жены. - Либо я выгоню Уизли, а Грейнджер окажется на принудительных работах быстрее, чем ты успеешь лишиться девственности… - Джини выворачивалась, как могла, пытаясь избежать прикосновений к бугорку за тканью брюк. - Ну?
-Да...- шепнула испуганная девушка.
-Что - да? - Переспросил Люциус и потянул вверх длинную сорочку. Джини не сопротивлялась, покорно опустив голову.
-Я буду…я…Я не буду сопротивляться, - Люциус усмехнулся и отпустил ткань.
- Помни про свою семью, - он легко подхватил ее на руки и отнес на постель. Кинув девушку на кровать, мужчина одним резким движением разорвал на ней сорочку, обнажая стройное тело. Находясь в полубессознательном состоянии, Джини обессилено откинулась на подушки, плотно сжав ноги.
Он подошел и сел рядом. Его руки умело пробежали по изящному нежному телу. От теплоты ощущений Джини закрыла глаза, она до белизны сжала губы, пытаясь отогнать приближающуюся волну возбуждения, когда его пальцы прикоснулись к внутренней стороне бедра, подбираясь к черному в ночи треугольнику волос. Заметив реакцию девушки, Люциус оторвался от вожделенного местечка, и, как бы дразня ее, провел руками от бедер до самой шеи, нежно, чуть касаясь, поцеловал в губы и прикусил мочку уха.
-Девочка моя, открой глаза, – Джини послушно распахнула глаза и, ее взгляд встретился с ртутью глаз Люциуса. - Моя маленькая девочка, - его теплая рука несильно сжала маленькую девичью грудь, и девушка тихо застонала. Мужчина накрыл губами сначала один сосок, слегка покусывая его и играя языком, потом, обдав горячим дыханием ложбинку, мягко поцеловал другой. Рука мужчины скользнула между сведенными бедрами, проводя пальцами вниз по лобку, к уже влажной от возбуждения плоти, с крошечной жемчужиной в самом центре. Джини не могла ничего сделать с собой, ощущение тягучего тепла внизу живота заполнило ее.
-Тебе хорошо?- Шепнул Малфой. Он нежно прошелся языком по животу девушки, покусывая мягкую кожу. В какой-то момент Джини поняла, что будет дальше, и попыталась вырваться из объятий мужчины. Это немного раздосадовало его. Недолго думая, Люциус резким движением вытянул ремень из брюк и, ловко схватив обе руки девушки, привязал их к спинке кровати. Теперь Джини лежала перед ним абсолютно беззащитная единственное, что она смогла сделать - это крепко сжать ноги. Мужчина просто обезумел от страсти, обхватив сжатые колени, он безжалостно укусил ее, от боли девушка непроизвольно раздвинула ноги, чем он незамедлительно воспользовался. Расположившись между ее ног, он дрожащими от возбуждения руками стянул с себя брюки. Нависнув над ней, он медленно начал двигаться. Почувствовав впереди преграду, Люциус улыбнулся, просунул руку под ее поясницу, и резким толчком вошел в нее. От боли, прокатившейся по телу, Джини вздрогнула и по ее щекам потекли слезы. Она кричала так сильно, как могла.
Неожиданно он нагнулся и нежно поцеловал в губы.
-Расслабься, не нужно так сжиматься, - его движения стали нарочито неспешными, боль отошла куда-то на задворки сознания, уступая место какому-то новому чувству, заполнявшему все ее тело, еще мгновение, и Люциус, резко прижав ее к себе, вздрогнул всем телом. Что-то горячее подкатило к низу живота и не в силах сопротивляться, откинув голову назад, Джини застонала от удовольствия. Она уже почти не слышала, как он что-то шептал ей на ухо, не чувствовала, как покрывал поцелуями шею. Прижав девушку к себе, Люциус заснул, а она отвернулась и заплакала, она чувствовала себя испачканной, а насмешливый голос Малфоя звенел в голове: «А послезавтра он получит доказательство того, что Я исполняю свои обязанности мужа». Джини потерянно посмотрела на темные пятна собственной крови.


* Диаде́ма (греч. Διάδημα)— головное украшение в виде венца. Часто венец не замыкается в кольцо, а остаётся открытым. В некоторых случаях диадема не имеет венца, а прикрепляется к волосам. Древнейшие диадемы относятся к неолитическому периоду. В древности и в средние века служила символом царского или жреческого достоинства. Название происходит от греческого слова diadeo означающего «обвязать» или «закрепить».
(Если у вас возникают вопросы по поводу значения употребляемых слов и выражений, прошу спрашивать)