ХС-1, Глава 21-22

Одинокий колос, колос, а не нива,
И любовь к подруге, страсть, а не любовь;
Называть любовью страсть несправедливо,
Кровь угасит мысли, мысль угасит кровь.
Даже чувство дружбы как-то сиротливо -
Я любить желаю всех, иль никого;
Одинокий колос, колос, а не нива -
Дружба недостойна сердца моего.
Я всегда чуждаюсь страстного прилива -
Чувство к одному я прогоняю прочь -
Одинокий колос, колос, а не нива -
Дружба, сладострастье есть не день, а ночь.
Мне противны звуки одного мотива,
Полюбивши друга, я забуду всех -
Одинокий колос, колос, а не нива...
Дружба над любовью есть глубокий смех.
(Ф. Ницше, «Одинокая любовь»)

По настоянию мадам Ингер мне пришлось пробыть в больничном крыле еще три дня. Я чувствовала себя отлично и не понимала, зачем лежать без дела в кровати. Целительница же утверждала, что после сотрясения мозга нужно быть в постели как минимум два дня, а если учитывать, что у меня было еще несколько переломов… В общем, мне пришлось ее послушаться, как бы мне не хотелось поскорей покинуть лазарет. Но, тем не мене, мне удалось упросить ее дать разрешение на то, чтобы меня могли навещать приятели. Что касается Тома, то он, казалось, поселился в больничном крыле, не отходя от меня ни на минуту. Часто забегала Нарцисса, хоть и никогда не задерживалась надолго, пару раз заглядывали Рудольфус с Роквудом и Люциусом. Они приносили из Хогсмида сливочное пиво и лакомства из Сладкого Королевства, но мадам Ингер, увидев это безобразие, устроила им хорошую взбучку и запретила появляться в больничном крыле. Еще наведывалась Андромеда, что больше всего меня удивило. Она просила прощение, каясь за свои слова, и, видимо, считала, что сама виновата в том, что на меня напали. Я сказала, что не злюсь на нее, но продолжать разговор не пожелала – просто перевернулась на другой бок и сделала вид, что засыпаю. Я действительно не злилась на Меди, мне было абсолютно безразлично.

Утром второго дня пребывания в больничном крыле ко мне зашли Дамблдор и Диппет, дабы расспросить о смерти Миртл. Мне ничего не стоило изобразить дурочку, частично потерявшую память – из меня всегда получалась хорошая актриса. Учителя, конечно же, поверили мне и вскоре оставили в покое. Я же была довольна, что так просто от них отделалась. Но в тоже время меня постоянно угнетала мысль, что на улице отличная погода: теплое солнце, ясное небо, а я должна была находиться в помещении. Единственное, что не давало мне грустить по настоящему – это присутствие Тома. Было достаточно видеть его рядом с собой, слушать его голос, и я чувствовала себя самой счастливой. Правда, нам было немного тягостно постоянное присутствие целительницы, которая, словно на зло, не оставляла нас наедине, и из-за этого приходилось вести себя скромнее, чем обычно. За эти несколько дней мне даже не удалось толком задать интересующие меня вопросы.

Больничное крыло мне разрешили покинуть лишь в субботу утром, и уже около восьми часов я уже находилась за пределами лазарета. Я старалась как можно скорее уйти оттуда и была несказанно рада вновь оказаться «на свободе». Даже странно, но впервые за несколько месяцев у меня было такое хорошее настроение. Я шла по пустынному Хогвартсу, и мне казалось, что весь мир пронизан невидимыми лучами радости, на моих губах играла глупая, но довольная улыбка. В коридорах было пустынно, ведь в субботнее утро и ученики, и учителя предпочитали отсыпаться после трудной рабочей недели. Но, тем не менее, мир уже проснулся: из окон лился золотистый солнечный свет, слышалось радостное пение птиц, встретивших новый день. Глядя на зеленые холмы, кое-где покрытые желтыми одуванчиками, хотелось смеяться от непонятно откуда взявшегося счастья. Я чувствовала аромат цветов акации, проникающий с легким ветром в приоткрытое окно, с упоение вдыхала его, и, наверное, от этого, у меня начинала кружиться голова. Выйдя на лестничный проем третьего этажа, я немного задержалась, чтобы насладиться этими короткими и непонятно почему такими запоминающимися секундами.

Сзади послышались шаги, и я обернулась. Это, конечно же, был Том, что меня ни капли не удивило. Я расплылась в улыбке и шагнула навстречу парню. Мои руки обвились вокруг его шеи, Том прижал меня к стенке и требовательно поцеловал. Я жадно ответила, прижавшись к нему и почему-то дрожа всем телом. Мне почему-то казалось, что мы не виделись целую вечность, хоть и вчера Том ушел от меня только после того, как я уснула. И все же как я соскучилась по его телу! Было так трудно оторваться от его губ, хоть уже не хватало воздуха. Том медленно отстранился всего на несколько миллиметров и улыбнулся краешками губ. Поняв мой растерянно-возмущенный взгляд, он лишь неоднозначно кивнул.

- Не здесь, Беллс, - прошептал он, коснувшись губами моего уха. – Я хочу тебе кое-что показать…

Не успела я ничего спросить, как Том взял меня за руку и повел вниз по лестнице. Он шел так быстро, что я едва за ним поспевала, путаясь в полах своей мантии. Вопросов я не задавала, так как знала, что Риддл пока не посчитает нужным, ничего не скажет. Все-таки он не может жить без загадок! Я до сих пор не знала, хорошее это качество или плохое. Том свернул в пресловутый коридор на втором этаже и направился в сторону женского туалета. Я немного оторопела – прежде у Тома не наблюдалось интереса к сексу в подобных местах. Что ж, возможно, за последние несколько дней что-то изменилось. Но почему именно тот туалет, где произошло убийство?

В уборной было чисто, словно никто три дня назад здесь не применял «Бомбарду Максиму». Все кабинки были целы, из труб не хлестала вода, умывальники не были покрыты трещинами. Все-таки, чтобы привести это помещение в порядок учителя постарались на славу.

Том выпустил мою руку из своей и пошел вперед, к умывальникам. Я оставалась стоять на месте, молча наблюдая за Риддлом. А он, не доставая волшебной палочки, принялся шептать какие-то слова на все том же шипящем языке. Его голос преобразился до неузнаваемости, словно никогда и не был таким нежным и бархатным. Он казался таким… змеиным. Я было открыла рот, чтобы что-то сказать, но вдруг две мраморные глыбы над одним из умывальником стали медленно раздвигаться, образовывая что-то вроде прохода. Риддл повернулся ко мне, видимо, ожидая, что я что-то скажу, но у меня не было сил даже для этого. Я лишь безмолвно хлопала ресницами и смотрела на парня, удивленными взглядом. Том легко дотронулся до моего плеча, я вздрогнула.

- Гриндевальд тебя побери, Том, ты змееуст?! – воскликнула я, как только ко мне вернулся дар речи.

В ответ на мою реплику Том лишь рассмеялся.

- Неужели тебя это удивило сильнее, чем то, что Наследник Слизерина столько времени был у тебя прямо под носом?

В ответ я лишь хмыкнула.

- Я знала, что ты Наследник Слизерина почти с самого начала, просто не верила в это, - пробормотала я, посмотрев на Риддла из-подо лба.

Том снова расхохотался, легко, почти беззаботно. В ответ я наигранно нахмурилась, а он потрепал меня по голове. После мы оба перевели взгляды на туннель между мраморными плитами.

- А это твой очередной сюрприз? – поинтересовалась я.

- Можно и так сказать, - загадочно улыбнулся Том.

Он подошел ближе, я неуверенно последовала за Риддлом.

- И мы будем туда прыгать? – не унималась я.

- Ты не заметила, что в последние несколько минут ты задала столько вопросов, сколько не задавала за последние три дня? – с улыбкой сказал Том.

Потом он заглянул в темноту тайного хода и подал мне руку. Вместе мы взобрались на умывальники. Меня, если честно, нисколько не привлекала перспектива лезть неизвестно куда, но, во-первых, я доверяла Тому, а во-вторых разве я могла ему сказать «нет»? Тем более, судя по уверенности его движений, он подобное проделывал неоднократно. Парень крепко обхватил меня за талию, и я не успела опомниться, как оказалась в непонятной и пугающей темноте. Почти такой, как в моих снах-кошмарах. Отличие было лишь в том, что я не видела тех ужасных красных глаз, а присутствие Тома избавляло от всех страхов.
Мне почему-то казалось, что попав туда, мы будем долго-долго падать вниз, но, как оказалось, мы почти сразу приземлились на твердую поверхность. Том бережно держал меня, чтобы я не потеряла равновесие. Место, где мы оказались, было темным и холодным, воздух был наполнен влагой, пахло сыростью, где-то слышался звук падающих капель. Скорей всего, мы были еще ниже слизеринский подземелий. Кажется, я начинала понимать, какой именно сюрприз приготовил для меня Том…

Риддл же сжал мою ладонь левой рукой, правой же достал волшебную палочку, при этом прошептав «Люмос». Недолго думая, я последовала его примеру. Вскоре я смогла разглядеть длинный узкий туннель с низкими потолками и поросшими мхом и лишайниками стенами. По ним струились небольшие потоки подземных вод, с потолка тои дело падали капли, а кое-где виднелись небольшие сталактиты. Я была уверенна, что в этом подземелье до теперешнего года никого не появлялось несколько столетий. Мы с Томом медленно шли вперед, и я слышала, как от каждого нашего шага под ногами что-то негромко хрустит. Когда я посмотрела вниз, я поняла, что весь пол усеян скелетами крыс. О том, как погибли эти животные, мне не хотелось даже думать, а я была почему-то уверенна, что их смерть была не природной. Я то и дело спотыкалась, но Том ни разу не дал мне упасть. Держу пари, что если бы не он, то я бы не избежала нескольких травм.

Находясь в этом месте, я почему-то ни капли не испытывала страха, хотя я была уверенна, что окажись здесь одна, то самое малое, мне было бы не по себе. Но я испытывала лишь любопытство – что же будет дальше?

Я не знала, сколько мы с Томом шли вперед, скорей всего прошло около четверти часа. Оба молчали, думая о своем и не решаясь нарушить эту мертвенную тишину подземелья. Закончился туннель совсем внезапно. Наши волшебные палочки осветили огромную дверь, сделанную из бронзы. Она была украшена замысловатыми узорами из переплетенных между собой змей. В середине круга этого орнамента располагалась большая морда кобры, а ее глаза-изумруды казали живыми. Мне чудилось, будто она пристально меня разглядывает, и размышляет – пропускать дальше или оставить себе на ужин. И я чувствовала, что с неожиданными гостями она именно так и поступала.
Вдруг Том отпустил мою руку и подался вперед. Я не посмела даже пошевелиться, просто стояла и освещала волшебной палочкой старинную дверь. Том прошептал несколько слов на партселтанге, наверное, это был пароль. Сейчас он, как никогда, походил на какого-то короля, казался таким прекрасным и величественным. После слов Тома змеиная морда исчезла с двери, послышалось, как щелкают невидимые замки. Дверь медленно начала открываться, образовывая широкий проход.

Риддл повернулся ко мне и снова взял за руку. Он улыбался, и мне почему-то казалось, что он очень доволен собой.

- Добро пожаловать в Тайную Комнату, - громко и с пафосом произнес Риддл. Его голос эхом разнесся по туннелю.

Я усмехнулась и неуверенно шагнула вперед, Том тут же подался за мной. Как только мы оказались в помещении, то повсюду тут же зажегся тусклый зеленоватый свет. Увидев огромный зал, я невольно ахнула. Сколько слухов не ходило о Тайной Комнате, я никогда не могла предположить, что она выглядит именно так. У меня не было слов, чтобы описать все то, что предстало перед моими глазами. Казалось, что я очутилась в тронном зале самого странного дворца в мире. Все его стены были украшены змеиными узорами, и они были сделаны так искусно, что казались живыми. А всю противоположную от входа стену занимало лицо человека, тоже сделанное из камня. Его глаза были закрыты, губы плотно сжаты в тонкую линию. У него были четко очерченные скулы, длинный нос с горбинкой, высокий лоб, а густая борода расходилась во все стороны и заканчивалась головами змей. Казалось, что этот человек живой, как и змеи на стенах, просто он очень крепко спит, устав от каждодневных забот и глупых условностей. Трудно было поверить, что это всего лишь статуя, которая находится здесь уже столько столетий. Хотелось подойти к нему, прошептать несколько слов, ожидая, что он проснется и сможет ответить на любой заданный вопрос. Но в тоже время было понятно, что великому Салазару Слизерину не до скучных мирских дел и его попросту не интересуют любопытные волшебники.

Вдруг я почувствовала прикосновение к своему плечу и едва заметно вздрогнула. Я так увлеклась рассматриванием Сазазара, что забыла даже о присутствии Тома. Я повернулась к парню, даже не пытаясь скрыть восторг в своем взгляде.

- Том… Это… - мне было трудно подобрать нужные слова. – Это просто грандиозно! Это великолепно! Я…

Мне больше не хватало слов, но Том, скорей всего, все понял. Он улыбнулся, а я про себя отметила, что здесь, в Тайной Комнате, в своих владениях, Наследник Слизерина кажется еще более прекрасным, чем обычно, словно вся любовная магия сосредоточилась лишь в нем. От влажности воздуха его волосы немного завивались, лицо в полутьме казалось белым, как мрамор, а глаза черными и глубокими. Я смотрела в них и тонула. В Томе чувствовалась сила, то, что он король, что в нем заключена необыкновенная сила и власть, которой нет ни у кого другого. А мне хотелось полностью принадлежать ему, делать все, что он скажет, быть ему самой лучшей любовницей. Какой грубой слово, но в тоже время в нем было что-то страстное, порочное и запретное. Так же, как и для меня сам Том – запретный, но такой желанный. Иногда мне было даже страшно от того, как меня сильно притягивал Риддл…

Том заметил в моем взгляде желание, поэтому тут же притянул к себе, принявшись целовать губы, щеки, шею… Я уже не могла за себя отвечать, отдавшись этим горячим губам.

Мне трудно припоминалось, как мы освободились от одежды, как оказались на полу, подстелив под себя только мантии. Я запрокинула голову назад, широко открыв глаза, а Том целовал меня везде, где только мог, нежно гладил пальцами изгибы. Я чувствовала его в себе, эти слишком быстрые движения, бешеный ритм. Я начинала задыхаться, по лицу струился холодный пот. Борода Мерлина, как же я соскучилась по этим ласкам, по его рукам! Удивительно, мы не занимались любовью всего неделю и уже успели так соскучиться друг по другу.

… Через какое-то время я лежала на спине, разнеженная и очень довольная, смотрела на змеиные своды, под которыми скрывался потолок. Том лежал рядом, гладя меня по животу, и я чувствовала на своей коже его теплое дыхание. Мне было, как никогда уютно, не смотря на сырость подземелья.

- Спасибо, - прошептала я, этим нарушив затянувшуюся тишину.

- За что? – кажется, Том немного удивился.

- За то, что доверяешь мне…

Я поднялась на локте, чтобы видеть лицо парня. Мои волосы тут же волнами прикрыли обнаженное тело, щекоча кожу.

- А что, если я вдруг недостойна этого? – задумчиво спросила я.

Лицо Тома стало серьезным.

- О чем ты? – настороженно спросил он.

- Да так... Просто… - я снова откинулась на спину, чтобы Том не могу видеть моего лица. Я помнила, как он когда-то пообещал не применять ко мне легилименцию, и держал это обещания, но что, если он прочитает мои мысли случайно, просто глядя в глаза? Лучше было не рисковать.

- Я верю тебе, ты же знаешь, - сказал Том. – Если бы ты не была достойна этого, мы бы сейчас не были здесь.

Как же мне становилось больно от этих признаний! Так трудно было сдерживать свои порывы рассказать Тому всю правду обо мне и Рудольфусе! Но я знала, что это испортит ту хрупкую идиллию и будет еще больнее. Я прикоснулась к руке Тома, и, казалось, это простое движение наполнило меня какой-то необыкновенной энергией. И внезапно Том вскочил, накинул мантию, я же села прямо, наблюдая за Риддлом. «Мерлин, и как ему не стыдно быть таким красивым? – тут же пронеслось в моей голове. – Из-за него я становлюсь по-настоящему безумной. Обнять бы его и больше никогда не отпускать!»

Но поток моих бредовых мыслей прервал голос Тома.

- Беллс? Я хочу тебе кое-что показать.

Я встала с нашего импровизированного ложе и подошла к Тому. Я была абсолютно нага, если не считать медальона, подаренного Риддлом на день рождения и волос, которые едва прикрывали грудь. Хотя, я ни капли не стеснялась Тома, наверное, он знал мое тело даже лучше, чем я сама. Я положила подбородок на плечо Тома и краем глаза посмотрела в лицо парня.

- Когда-нибудь о нас узнает весь мир, - проговорил он.

Он достал из кармана волшебную палочку и взмахнул ею. В воздухе мгновенно возникли буквы, образовывая из себя слова. «Лорд Волдеморт» - прочитала я и вопросительно посмотрела на Риддла. Я знала точно, что видела это имя впервые, но оно мне почему-то казалось очень знакомым. Дежа вю? А Том снова взмахнул палочкой, и рядом с первым именем образовалось его собственное «Том Марволо Риддл».

- Присмотрись, - тихо сказал парень. – Стоит только поменять местами буквы, ты увидишь мое имя.

Действительно, так и было, но я все равно еще плохо понимала, к чему клонит Том. Пока что для меня это была самая обычная анаграмма.

- Ты ведь не думала, что я буду всю жизнь носить эту глупую маггловскую фамилию!

- То есть… Ты хочешь стать Лордом Волдемортом? – рассеяно сказала я.

- Возможно не сейчас, а через пару лет… - задумчиво произнес Том. – Но притом, чтобы люди страшились произносить это имя вслух, чтобы оно вошло в историю. Чтобы когда-нибудь мне удалось изменить магический мир, избавить его от беззакония, несправедливости и глупой боязни магглов…

Казалось, Риддл разговаривает сам с собой. Его невидящий взгляд был устремлен на весящие в воздухе буквы.

- Лорд Волдеморт, - прошептала я. – Полет Смерти… Звучит впечатляюще…

Том повернулся ко мне и коснулся пальцами моей щеки. Я уже почти привыкла, что у Тома всегда холодные руки.

- Ты первая, кто услышал об этом, - произнес Риддл. – И я рад, что это именно ты…

- Я?.. Но как же Малфой, Лестрейндж, Эйвери и все остальные? Ведь они всегда ходят за тобой хвостом, у вас постоянно эти сходки, ты рассказываешь им о Темных Искусствах!

В ответ Том лишь негромко рассмеялся.

- Из них действительно получатся неплохие волшебники, и я знаю, что они пойдут за мной и пожертвуют многим ради судьбы волшебного мира. Но только я не доверяю никому из них так, как тебе.

- Но не может же быть такого, чтобы они ничего не знали о… - проговорила я. – Я то видела, что Люциус темнит, когда произошло первое нападение.

- Да, они знали, что я - Наследник Слизерина, знали, что существует Тайная Комната, но никто из них никогда сюда не спускался, а я почти не рассказывал им о монстре. Они были почти такими же марионетками, как и Миртл, только более разумными и полезными, могли беспрекословно выполнять мои просьбы.

- Ты говоришь о нападениях на грязнокровок? Но какой в них был смысл? – недоуменно спросила я. – Через день-два Слагхорн и мадам Ингер приготовят зелье из корня мандрагоры и все жертвы снова придут в себя!

- Это были небольшие эксперименты, Беллс, я не собирался никого убивать! – сказал Том. - Я всего лишь приказал ему ввести их в своего рода транс, без лишних смертей. Не считая Рубенс, конечно.

Риддл так спокойно говорил об убийствах, что мне стало не по себе. Интересно, а смогу ли я когда-нибудь лишить человека жизни без угрызений совести? Он обнял меня за талию и опустил волшебную палочку. Буквы в воздухе тут же исчезли, словно их и не было. В помещении воцарилась тишина. Я разглядывала Тома, словно видела его впервые. Неужели этот нежный и любящий юноша, такой умный и красивый, может так просто убивать людей, не зная никакой жалости? Хотя, знал ли он что это такое? Сомневаюсь. Он был жестоким, и этого в нем не изменить никогда. Хотя, чем я хуже? Недавно мне удалось убедиться, что я могу накладывать Пыточное проклятие без всяких раздумий. И ведь Круциатус мне всегда казался намного страшнее Смертельного заклятья и заклятья Повиновения. Авада Кедавра давала легкую, быструю и безболезненную смерть, Империусу можно было сопротивляться, а вот Круциатус позволял познать самую страшную боль, заставляя забыть о своей воле, и, в конце концов, просто умереть от болевого шока. Неужели мы с Томом такие чудовища? Есть ли у нас души? Почему в нас нет ни капли милосердия? Но почему же тогда мы друг ради друга готовы на все?

- Том, кто он? - прошептала я давно мучающий меня вопрос. – Ты покажешь мне его, да?

Рука Тома на моей талии сжалась в кулак.

- Прости, Беллс, но… Я не могу. Это слишком опасно, а я не хочу снова рисковать тобой. Только я могу смотреть в его глаза, при этом оставаясь в живых, - проговорил мне Том в волосы. – Василиск может причинить тебе вред, если даже я буду рядом. Он может убить или ввести тебя в транс, сам того не желая.

- Ничего себе! – воскликнула я. – Василиск! О них ведь говорилось только в легендах!

- Как видишь, не все легенды – выдумка, - произнес Том.

- С тобой и не в такое поверишь, - усмехнулась я. – Когда-нибудь, я, наверное, все-таки привыкну к твоим сюрпризам.

- Конечно! Но только не все они безобидные…

- Плевать, - нетерпеливо отмахнулась я и потянулась к его губам.

Он тут же ответил на поцелуй и уже спустя несколько секунд мы лежали на мантиях, отдаваясь теплу друг друга…

 Глава 21. Сжигая мосты


Ни единой слезы,
Больше нет маленькой девочки,
Встать и уйти хватит смелости.
Ни единой слезы,
Ни о чем не жалею,
Это все пустяки,
Бред глупой мечты…

Мешает страх , знаешь как
Мешает страх , очень так
Мешает страх , плачь в глазах
Мешает страх , фальшь в словах…
(Otto Dix, «Маленькая девочка»)


Неумолкаемый гул голосов, вечная суета, топот ног, пестрая толпа - все это проносилось мимо меня головокружительным вихрем бегущих минут. Казалось, что они движутся все быстрее и быстрее только назло мне, словно глумясь над моим отчаянным желанием задержать бешеный ход времени. Но это было невозможно. Не существовало магии, способной остановить жизнь на определенном моменте, чтобы пробыть счастливой целую вечность. Хотя, наверное, такое счастье быстро надоедает и очень скоро становится обыденным. Не знаю, ведь у меня уже давно не было серых будней. Но в тоже время я понимала, что скоро для меня начнется черная полоса. Мне даже была известна точная дата – тридцатое июня. День, отмеченный на календаре черным цветом, день, которого я боялась больше всего на свете и ждала с холодной дрожью в теле. И даже руки Тома не могли меня согреть, когда я вспоминала о предстоящем испытании. В такие минуты мне не хотелось ни дышать, ни думать, ни жить. Да, наверное, лучше уж смерть, чем та адская боль, которую мы с Томом испытаем в тот день. Правда, я и не представляла себе, что буду чувствовать, и больше боялась за Риддла, чем за себя. Я была намеренная разбить его сердце, которое он так неосмотрительно отдал в мое распоряжение, я была его душей, которая собиралась его покинуть.

А ведь еще год назад я смогла бы уйти от Тома, при еще и наговорив всяких глупостей. А что же сейчас? Я лишь искала кого-то, на ком могла бы сорвать свою злость на несправедливый мир, ненависть к себе самой или недовольство сложившейся ситуацией. Поначалу я думала покричать на Рудольфуса, но из него было просто невозможно сделать козла отпущения. Достаточно было просто посмотреть в его глаза, полные заботы, понимания и еще чего-то горько-запретного, как тут же чувствовала необъяснимое желание рассказать ему обо всем, что меня так мучило. А иногда так и происходило. Сидя вечерами в гостиной Слизерина и дожидаясь Тома, я не сдерживалась, а Руди вытирал мне слезы, рассказывал какие-то смешные случаи, которые и вправду поднимали настроение. Признаюсь, я предпочла бы ненавидеть и презирать Лестрейнджа, но почему-то не могла. Руди был слишком хорошим. А потом приходил Том, и я сразу же становилась прежней Беллатрикс, которой все не по чем. Была той счастливой Беллс, которая наслаждается каждым вдохом. С Риддлом это почему-то так просто получалось!

Но только не вечером двадцать девятого июня. Большой Зал превратился для меня в эшафот, а праздничный ужин в поминки. Я крепко держала под столом руку Тома, словно боясь, что он исчезнет раньше времени. А парень, наверное, воспринимал это, как самое обычное выражение чувств. Чуть позже я поймала обеспокоенный взгляд Лестрейнджа и едва заметно кивнула ему. Парень же вздохнул и повернулся к Люциусу, но я-то знала, что он нервничает не меньше моего.

Несколькими днями раньше Рудольфус поймал меня после ужина в коридоре и протянул небольшой фиал с голубоватой жидкостью.

- Это зелье Решительности, стащил его у Слагхорна на последнем собрании клуба Слизней, - говорил Руди. – Возьми, оно пригодится тебе при… разговоре.

Руди никогда не говорил прямиком о разрыве с Томом. Гриндевальд побери, как же он понимал меня! Поначалу Рудольфус даже боялся, что когда я соберусь уйти от Тома, то он поднимет на меня волшебную палочку, но я была уверенна, что Риддл не посмеет – слишком любит.

Такое страшное слово «любовь». Лучше бы я тогда стала для него просто игрушкой, которую бы Том бросил при первой возможности. Но кто знал, что его прихоть затащить меня в постель превратиться в нечто большее?


Когда я глядела в безоблачный потолок Большого Зала, у меня кружилась голова. Лучи закатного солнца проникали в окна и окрашивали противоположную стенку во все оттенки огненных цветов – от бледно-желтого, до темно-бордового. «Прямо, как цвета Гриффиндора», - почему-то подумала я.

Передо мной стояла тарелка с нетронутой едой, рядом Том что-то оживленно обсуждал с Малфоем, Эйвери и Розье, порой, как бы невзначай касаясь моего колена. А моя правая рука то и дело нащупывала в кармане подаренный Рудольфусом фиал, а в голове прокручивался план действий. Сначала Выручай-Комната… Потом ночь… А утром зелье и…

А ведь еще сутра все казалось относительно несложным. Просто сказать какие-то слова и уйти, а потом зажить так, как раньше. Не этого ли я хотела несколько месяцев назад? Но почему же сейчас так страшно? И как все воспримет Том? Об этом, наверное, рано думать, нужно просто наслаждаться последними часами.

Мне ничего не стоило уговорить Риддла пойти со мной в Выручай-Комнату. Его явно не прельщала перспектива оказаться среди пьяных слизеринцев, празднующих окончание учебного года. Сейчас я даже не могла представить, что кого-то могут радовать летние каникулы!

В тот день Выручай-Комната была огромной спальней. У дальней стенки стояла большая и удобная кровать под светло-зеленым балдахином, застеленная салатовым покрывалом. Рядом с ней были две тумбочки с лампадками, которые давали мягкий, но не тусклый свет. Сейчас эта комната совсем не была похожа на то место, куда меня привел Том на Хелоуин. Как же это было давно, какими же мы тогда были другими!

Том прошел вглубь помещения, а я оставалась стоять у входа, прижавшись спиной к двери. Хотелось одновременно, и кричать, и плакать, и просто спокойно молчать, прижавшись к Тому. Я неуверенно шагнула к парню, стараясь не смотреть в его лицо. Для меня он уже начинал становиться призраком, я не могла его удерживать. Риддл бесцеремонно поцеловал меня, как это делал обычно, а я привычно положила руки ему на плечи. Не хотелось верить, что завтра этого уже не будет, было почти невозможно осознавать, что это последняя ночь, проведенная с Томом. И никто больше не будет меня так нежно обнимать, шептать на ухо «моя Беллс» и так привычно целовать в шею.

…Из моих глаз текли слезы, а Том, наверное, полагал, что это от удовольствия. Он целовал кончики моих пальцев, водил языком по ладони, руке, предплечью… А я лишь беззвучно плакала. «Какой же ты дурак, Риддл, неужели не видишь, кому так доверяешь? Ведь я даже недостойна целовать полы твоей мантии!», - в сердцах думала я.

И все равно он прикасался к моим опухшим от поцелуев губам, ласкал руками груди, а я упивалась таким родным запахом его волос. И вот снова ласки его рук, снова движения его плоти во мне, все было так знакомо, что слезы текли все сильнее и сильнее. А Том просто слизывал их и улыбался, а от этого почему-то становилось еще больнее. У него была такая красивая и безмятежная улыбка. И почему начинаешь обращать внимание на такие приятные мелочи только тогда, когда теряешь все? А как бы было хорошо заново пережить этот год! Теперь даже мои колебания и наши ссоры казались такими забавными! И неужели я тогда все-таки страдала? Теперь мне казалось, что я была самой счастливой девушкой в мире! Но в одном я была права – любовь никого к добру не приведет.

Сейчас мне так хотелось до утра шептать ему слова любви и бессмысленные признания, но зачем? И вместо этого я впервые не сдерживалась и кричала от наслаждения. Меня била дрожь, и Том пытался обнять меня сильнее, но от этого я дрожала только сильнее. Я сидела верхом на нем, мое лицо было склонено над ним, а слезы падали на его щеки, губы… Том был счастлив, я чувствовала это почти физически. Интересно, а сможет ли он быть когда-нибудь таким счастливым после завтрашнего утра?

Он засыпал, а я все всматривалась в его черты, целовала влажные губы, перебирала пальцами волосы и тихо плакала, поливая шелковую наволочку солеными слезами.

- Я всегда буду любить тебя, Том, - прошептала я в пустоту, погружаясь в дремоту.


***

Рассвет наступил, как всегда, неожиданно. Солнце медленно поднималось из-за горизонта, окрашивая небо пурпурными красками. На стенах комнаты причудливым танцем заплясали тени, как будто играли в какую-то замысловатую игру. Рядом со мной мирно спал самый любимый человек на свете, его мерное дыхание согревало мне макушку, на скулы падали тени от длинных ресниц, губы были слегка приоткрыты. Так хотелось их снова поцеловать! На миг я чуть не поддалась этому порыву, но тут же вспомнила о своей «миссии». Я осторожно убрала с себя руку Тома и решительно встала с кровати. Мои босые ноги ступили на холодный пол, я слегка поморщилась. Наклонилась, стала собирать свою одежду, а на теле все еще горели ласки Тома. Казалось, что это ощущение останется со мной навсегда. Я тихо оделась, расчесала волосы и села на кровать спиной к спящему парню. Мои руки сжимали небольшой фиал, словно сомневаясь, открывать его или нет. Закрыла глаза, как будто боясь на него смотреть и открутила маленькую крышечку.
«Что ж, удачи тебе, Беллатрикс Блек», - прошептала я и залпом выпила зелье. На вкус оно оказалось приятным – чем-то напоминало грушевый сок с мятой. Я ожидала, что у меня тут же возникнет какое-то чувство, но нет. Я лишь посмотрела на спящего Тома, а в душе оставалась глухая боль и страх.
Я поднялась с кровати и случайно споткнулась об обувь Риддла. Чудом не упав, схватилась за тумбочку. Наверное, в другой ситуации эта картина показалась мне забавной, но теперь я, видимо, уже не умела смеяться. И вдруг сзади раздался тихий голос.

- Белла, что случилось? Куда ты?

Я обернулась. Том привстал на кровати, опершись на локоть, и внимательно смотрел на меня. Его лицо было сонным, волосы топорщились во все стороны, и это делала его такими милым… Но вдруг я почувствовала странный прилив уверенности в себе. Наверное, это начинало действовать зелье…

- Я ухожу, Том, - ровным голосом произнесла я, смотря куда-то в сторону.

- Куда?

Вопрос на миг застал меня врасплох, но я смогла взять себя в руки.

- Не знаю, - честно ответила я и сделала шаг в сторону двери.

- Я не понимаю, Беллатрикс. Объясни, - Том выглядел серьезным, как никогда. Обычно подобным тоном он делал выговоры провинившимся младшекурсникам. Я поежилась. Мерлин, я даже не учла, что он потребует объяснений. Вот глупая. Неужели мне придется ему лгать? И вдруг я поняла, что разозлилась. Наверное, переборщила с зельем.

- Что тебе объяснить? – воскликнула я. – Я же сказала, что ухожу, и не вернусь! Я… больше не могу быть с тобой и… не люблю тебя!

Я даже не поняла, что сказала. Расширенными глазами посмотрела на Риддла, его же лицо было таким ошарашенным, каким не было, наверное, никогда.

- Шутишь? – тихим голосом спросил Риддл. Он говорил так холодно, что на миг мне показалось, что ничего не чувствует. А потом я глянула в его глаза и увидела там столько горечи, что поспешила отвести взгляд. Но всем остальным Риддл напоминал мраморную статую. Я же снова попятилась – слишком велико было искушения сесть рядом с ним и расплакаться, сказать, что я действительно пошутила.

- Нет, Том, не шучу, - едва слышно прошептала я. Хотела сказать еще что-то, но мой голос сорвался, и случилось то, чего я боялась больше всего. Глаза защипало, они стали наполнятся слезами. Неужели было так трудно сдержаться? Но дороги назад уже не было.

- Я тебе не верю, Беллатрикс, - таким же бесстрастным голосом произнес Риддл. – Я знаю, что ты всегда любила меня.

- Это уже не важно, Том, - прошептала я одними губами, все еще не решаясь поднять руку, чтобы вытереть слезы. А они, казалось, с каждой минутой текли все сильнее и сильнее…

Мне хотелось сделать еще один шаг к двери, но, казалось, что меня парализовало. А тем временем Том, завернувшись в простыню, встал с кровати и оказался рядом со мной. Он резко взял меня за подбородок и повернул лицо к себе. Мне ничего не оставалось, кроме как смотреть в его глаза. Теперь я была рада, что у меня текут слезы, ведь благодаря ним я не могла рассмотреть боль на лице Тома.

- Что случилось? Объясни, и можешь идти куда захочешь, - твердо произнес Риддл.

- Не нужно, не проси, - прохрипела я. – Все слишком сложно, просто… Я хочу уйти. И все.


Том приблизился ко мне еще ближе, но я решительно положила пальцы на его губы.

- Прости… - мне так хотелось добавить «любимый», но я больше не могла выдавить и звука.

Больше ничего не сказав, я твердо отстранила от себя Тома и сделала шаг вперед, потом еще один, и еще… Открыла двери, вышла из Выручай-Комнаты… И уже через минуту я стояла в одиночестве посреди пустого полутемного коридора и всматривалась в пустоту. Глаза разъедали горькие слезы, из горла рвались судорожные всхлипы. И что теперь делать? Куда идти? А ведь позади меня, за той дверью остался Том, осталась моя душа, остался весь мой мир. Стоило мне только сделать шаг назад, и я могла бы вернуть его. Но зачем? Все равно нам не дадут быть вместе! С этими мыслями я решительно сделала шаг вперед.

Через какое-то время я поняла, что бегу. Бегу вперед, не разбирая дороги, по бесконечным лабиринтам замка, подальше от своего счастья. А перед глазами все еще стояло ратерянно-печальное лицо Тома, его удивленные глаза, темные непослушные волосы. Как же хотелось выбросить эту картину из головы!

«С каждым днем я все больше и больше убеждаюсь, что ты самый важный человек в моей жизни»

«Не имеет значения, что я сделаю с собой в будущем, главное, что моей душой всегда будешь ты. И пока ты рядом, с ней ничего не случится. А если я вздумаю разделить душу на части, то главная часть, та, которая может испытывать чувства, останется с тобой. Это самое главное… Ведь ты всегда будешь со мной…»

«Я верю тебе, ты же знаешь. Если бы ты не была достойна этого, мы бы сейчас не были здесь».

«Я тебе не верю, Беллатрикс. Я знаю, что ты всегда любила меня».

Его голос… Он будет преследовать меня до конца жизни. Я не забуду его никогда, ведь любовь сильнее меня.

Обессиленная от бега и рыданий я упала прямо на пол в ближайшей нише в стене и закрыла лицо руками, сотрясаясь от плача. Он разрывал меня изнутри, не давай дышать и думать. Я закусила зубами воротник мантии, чтобы не закричать от боли на весь замок, рвала волосы, одежду, царапала лицо, а слезы все никак не желали останавливаться. Лежала на холодном каменном полу и плакала, плакала…

Сколько прошло времени? Почему слезы не заканчивались? Почему рана внутри меня с каждой минутой кровоточила все больше и больше?

И вдруг я почувствовала, как кто-то легко дотронулся до моего плеча. Я вздрогнула и тут же подняла голову. Надо мной склонилась Андромеда и с ужасом смотрела в мое лицо.

- Мерлин мой, Беллатрикс, что случилось? Что ты здесь делаешь? Почему ты плачешь?

Плачу? Это было еще мягко сказано, у меня была настояща