Глава 35. Мы - боги

Мне почему-то показалось, что вы уже совсем-совсем меня не читаете... Неужели все настолько плохо? Напишите об этом, автор так нуждается в отзывах. А я в свою очередь обещаю, что буду вас мучить совсем немного)

_________


После рейдов Темному Лорду всегда нравилось стирать с моего лица кровь белоснежным платком, и он делал это с таким выражением лица, что мне никак не удавалось понять, весело ему или же он полон серьезных размышлений. А потом он бросал окровавленный кусок ткани в горящий камин, и мы молча наблюдали за тем, как его пожирают языки пламени. Теперь эти воспоминания почему-то стали для меня особенно теплыми и дорогими – и вместе с тем превратились в иллюзию, будто бы все это происходило в какой-то другой жизни.
И сейчас, когда мне на щеку брызнула кровь, мне невольно вспомнилось, как Том нежно убирал эти капли и целовал те места, на которые они попадали. При одной лишь мысли об этом на глаза навернулись слезы, сдержать которые я была не в силах. Хорошо, что на улице было темно, и никто не видел, что я снова плачу. Хотя скрывать это больше не было смысла, так как и Руди, и Рабастан, и Барти за сегодняшний день уже и так насмотрелись на мои слезы.
Поначалу мне казалось, что я сильная, что я во что то бы то ни стало не должна раскисать, но как только Руди оставил меня одну, чтобы я поспала, у меня началась истерика. Я лежала на кровати и ревела, как раненый зверь, царапала себе лицо, рвала волосы, выкрикивала имя Тома, пыталась заставить змею на Черной Метке вновь зашевелиться и крушила все, что попадалось мне под руку. Конечно же, на мои крики прибежали Лестрейнджи и Крауч, и общими усилиями им удалось влить в меня успокаивающее зелье, после чего я вскоре заснула, прижимаясь к мужу. Время от времени мне снился Том, и я просыпалась, рыдала, потом снова засыпала, цепляясь руками за рубашку Руди. Было очень холодно, меня била сильная дрожь, а еще порой к горлу подступала тошнота, заставляя меня вспомнить о ребенке. Тогда я касалась рукой живота, словно желая убедиться, что наш с Томом малыш все еще во мне. Это немного успокаивало меня, и истерика на время прекращалась. А вечером я просто вышла из спальни, сухо поприветствовала сидевших в гостиной людей и принялась посвящать их в свои планы. Впрочем, ничего замысловатого в этом не было – нужно было лишь разыскать и допросить семейство Лонгботтомов. Разумеется, о Пророчестве я не упоминала, но этого и не понадобилось. Лестрейнджи были готовы идти со мной до конца на любое безумие, а Барти был настолько напуган перспективой разоблачения и ослеплен ненавистью к Министерству, что сейчас также пошел бы на все, лишь бы это дало надежду на скорое возвращение Темного Лорда. Я понимала его, как никто другой. Когда уже хотели отправиться на выполнение своей миссии, в камине появилась голова Нарциссы, которая со слезами и рыданиями принялась уговаривать меня аппарировать в Малфой-Менор, где было намного безопаснее, чем у меня дома, и попытаться оправдаться перед аврорами, когда они начнут поиски приспешников Темного Лорда. Она была на грани истерики, хватала меня за волосы и умоляла думать головой, а не сердцем, старалась хоть как-то удержать. В другой раз я, возможно, и прислушалась бы к Цисси, но только не сейчас. В те минуты я была убеждена, что готова ради Тома пожертвовать жизнью любого близкого человека, даже Руди или Цисси.
Ноябрьская ночь выдалась на удивление тихой и погожей. В воздухе стоял запах влаги, сырой земли и прелых листьев, которые большими кучами лежали по обочинам дорог. Несмотря на теплую погоду и безмятежность, которой дышало все вокруг, я дрожала от холода, даже не пытаясь наложить на себя согревающие чары – просто куталась в осенний плащ, натягивала на замерзшие руки длинные рукава и пыталась привести в порядок собственные мысли. Это было крайне трудно, так как сейчас брали верх эмоции, а если такое происходило со мной, что, к слову, случалось редко, то в таком состоянии меня лучше было не трогать. Рудольфус, Рабастан и Крауч то ли понимали это, то ли сами были охвачены столь же сильными переживаниями по поводу того, что нам предстояло. Никого из них я не заставляла идти со мной, и если бы кто-то передумал, я бы не стала его удерживать. В крайнем случае я пошла бы на это дело одна – я была уверена, что справилась бы, ведь за всю жизнь мне уже пришлось пережить множество рейдов и стычек с аврорами. А что мне сейчас могли сделать два расслабленных, сонных, разбуженных среди ночи человека? Представив себе лица этих предателей крови, я мысленно усмехнулась, уже предвкушая скорую расправу с ними.
Темный Лорд всегда говорил, что гнев – это слабость. Вот только сейчас я впервые не понимала этого. Мне казалось, что ярость и злоба, которые затаились во мне, делают меня сильнее и решительнее. Я больше не рыдала, больше не билась в истерике. Теперь все мое внимание было сосредоточено на дороге, ведшей в небольшую рощицу, за которой и находился дом Лонгботтомов. Я была очень благодарна Барти, который, воспользовавшись связями своего отца в Министерстве, узнал, где они проживают, а также искренне удивилась беспечности этого семейства авроров. Когда им стало известно о том, что случилось прошлой ночью, они сразу же сняли со своего дома чары Доверия – и очень зря, хотя пока об этом знали только я и мои спутники.
Оказавшись в тени деревьев рощи, мы как по команде достали волшебные палочки, прошептав «Люмос». Возможно, это было слишком рискованно – нас могли заметить – но мы были настроены серьезно и решительно. И, спустя несколько секунд, именно так и произошло. Прямо перед нами как из-под земли, появилась человеческая фигура. И вот буквально спустя несколько секунд это произошло: прямо перед нами словно из-под земли выросла человеческая фигура. Это был мужчина – невысокий, но широкоплечий и крепкий. От него пахло алкоголем, дешевым табаком и немытым телом, и от этой мерзкой смеси запахов меня замутило. Мысленно прокляв недостатки беременности, я резко тряхнула головой и ощутила, как ко мне возвращается прежнее состояние злости и жажды действия. Тогда я спокойно направила на незнакомца волшебную палочку и прошептала себе под нос "Корто”. Незадачливый маггл тут же вскрикнул, схватился за лицо и упал на колени. На моих губах появилась ухмылка, однако удовлетворения я не почувствовала. Как это ничтожество могло стать на дороге у чистокровной ведьмы?.. Да как оно вообще посмело…
Впрочем, это было неважно. Я просто хотела его убить, и я решила сделать это. Повторила заклинание, и сквозь пальцы, которыми маггл прикрывал свое лицо, потекли струйки крови.
«Это за моего Лорда», - пронеслось в моих мыслях.
Конечно, маггл ни в чем не был виноват, он просто появился не в то время и не в том месте, но мне это было только на руку. Чем сильнее я полосовала его Режущим проклятьем, тем больше получала удовольствия. Вскоре мужчина от боли уже не смог стоять на коленях и повалился на бок, как мешок. Его руки отнялись от лица, открывая моему взгляду кровавое месиво из кусков кожи, кости, мяса… Однако он все еще был жив – из его рта вырывались стоны, которые с каждой секундой все больше переходили в отвратительные булькающие звуки.
Снова борясь с дурнотой и головокружением, я вскинула волшебную палочку и направила ее на жертву.
- Круц…
В тот же миг мне на плечо легла рука. Я резко обернулась, готовая негодующе закричать на того, кто прервал меня. Но, заглянув в глаза Рудольфуса, я поняла, что спорить с ним не стоит. Тогда он направил свою палочку на маггла, который до сих пор дергался в конвульсиях, и прошептал «Авада Кедавра». Несчастный тут же затих, оставшись лежать посреди дороги, словно груда выброшенного тряпья.
- Не трать энергию, Белла, - хрипловато прошептал Рудольфус. – Подумай о том, что будет через несколько минут, и том, что твоя магия теперь нужна и… твоему ребенку.
На последнем слове он запнулся, и было видно, что, несмотря на кажущуюся невозмутимость, ему было больно даже произносить это. На какой-то миг мне захотелось прижаться к Руди и снова разрыдаться, но это было крайне неуместно – нас ждали Лонгботтомы.
Их дом оказался небольшим двухэтажным коттеджем с элементами викторианского стиля. Он был окружен аккуратной живой изгородью, на которой одиноко покачивалось несколько пожелтевших, сморщенных листочков. Дорожка, ведущая к главному входу в дом, была усыпана большими кленовыми листьями, и когда я ступила на нее, ковер из листвы тут же зашуршал под моими ногами, и я невольно вздрогнула от неожиданности. В следующий же миг внезапно налетевший порыв ветра сорвал с моей головы капюшон и принялся трепать мои волосы – и я вдруг почувствовала непонятное оцепенение, какое-то странное предчувствие. Возможно, из-за того, что я вот уже второй день жила лишь тревогой, страхами и отчаянием, мои нервы сейчас были на пределе.
«Я отомщу за тебя, Том, обещаю, - прошептала я, словно Милорд был где-то рядом и слышал меня. – Я сделаю все, чтобы эти ублюдки рассказали мне о Пророчестве и о том, как тебя вернуть. Очень скоро мы снова будем вместе, милый…».
Мои пальцы настолько сильно сомкнулись вокруг древка волшебной палочки, что заболела рука. Я подняла глаза к темному небу, и с удивлением отметила, насколько ясным оно было – ни одной тучки, ничто не предвещает непогоду. Надо же, какой парадокс – такая тихая и мирная ночь обещает столько крови и мучений.
Тем временем Рабастан поднялся на крыльцо дома и произнес «Аллохомора». Не стоило и опасаться, что на дверях какие-то чары – наивные и отчаянные гриффиндорцы заперлись на простой засов, считая, раз Темного Лорда больше нет, то в безопасности. Как же они ошибались! Представив выражение лица своего бывшего сокурсника Фрэнка Лонгботтома, я едва сдержала истерический смех.
Вслед за Рабастаном я прошла в темную прихожую, слыша, как сзади переступают с ноги на ногу Руди и Барти. Почему-то мне показалось, что мой муж начал сомневаться в правильности этой затеи, однако я твердо знала, что ради меня он пойдет на все. Я снова прошептала «Люмос», и огонек от моей волшебной палочки осветил небольшой холл, уютно обставленный мягкой мебелью. Казалось, что я попала в какой-то другой, совсем незнакомый мир, где все так резко отличалось от того, что было привычно для меня. Сердце сжалось от непонятной тоски, но я постаралась совладать с собой и вернуть себе прежнюю решительность.
– Белла? – позади меня послышался дрожащий шепот Барти.
Он почти бесшумно подошел ко мне сзади. Обернувшись, я увидела расширенные от волнения голубые глаза, взъерошенные волосы соломенного цвета и сжатые в тонкую линию, покусанные до крови губы. Его руки дрожали, он тяжело дышал. Сейчас он казался таким беззащитным и невинным, совсем ребенком, но это почему-то не вызвало у меня раздражения, а заставило проникнуться к этому юноше чем-то вроде сочувствия и симпатии.
– Ты ведь скажешь, что делать, правда? – прошептал он. – Я… готов на все, только бы найти Темного Лорда… Помоги мне, пожалуйста…
Его тон был почти умоляющим, и это не могло меня не тронуть. Значит, в мире остался еще один человек, так же преданный Милорду, как и я, и это было так важно для меня. Я положила руку ему на плечо и улыбнулась.
- Не переживай, мы найдем его, - мой голос почему-то прозвучал хрипло. – Я обещаю, что наш Лорд вернется. А сейчас не нужно так нервничать, просто делай то же, что и я.
Барти хотел что-то ответить, но в этот миг где-то на втором этаже раздались шаги, и внезапно зажегся свет. Мы все как один тут же заняли боевые позиции, выставив перед собой волшебные палочки.
- Кто здесь? – сверху послышался заспанный, но встревоженный мужской голос.
По лестнице спускался темноволосый молодой человек, в опущенной руке он держал палочку. Фрэнк Лонгботтом был одет в пижаму и выглядел настолько обескураженным, что стало ясно: мы застигли его врасплох, и вряд ли он сейчас был способен трезво оценить ситуацию и ту опасность, что угрожала его семье. И прежде чем он успел сообразить, что происходит, Рудольфус тут же произнес разоружающее заклятье. Палочка Фрэнка мигом вылетела из его руки, и мой муж подхватил ее; самого же аврора отбросило к стене, да еще и с такой силой, что я сама удивилась мощи заклинания. Когда я посмотрела на Рудольфуса, тот лишь пожал плечами. При падении Лонгботтом ударился головой об угол шкафа, и на стене сразу же появились темно-красные разводы. Я улыбнулась и сделала несколько шагов к нему.
- Привет, Фрэнки, - почти пропела я, опускаясь перед ним на корточки.
Я аккуратно подобрала подол платья, словно боясь испачкать его о своего бывшего однокурсника, тот же поднял на меня взгляд, полный презрения и непонимания. Но моя улыбка только стала шире.
– Не бойся, Фрэнк, это я, Беллатрикс, помнишь же меня?.. Я всего лишь хочу с тобой поговорить.
Лонгботтом попытался подняться, но это удавалось ему с явным трудом.
– Как же не помнить тебя, Блек, - почти выплюнул Лонгботтом. – Ведь Боунсы и братья Пруэтт на твоей совести, не так ли?
Он произносил мое имя с явным отвращением, и я поняла, что этот человек ненавидел меня куда сильнее, чем можно было вообразить. Однако это лишь сильнее заводило меня.
– Не переживай, дорогой, скоро на моей совести будут еще и Лонгботтомы, - пообещала я. – Впрочем, если в нашем разговоре ты будешь честным, то я, возможно, буду меньше играть с твоим отпрыском…
- Мне не о чем говорить с тобой, Блек, - прошипел Лонгботтом.
- Ну-ну, Фрэнки, не нужно быть таким непослушным… - я с наигранной нежностью провела рукой по его небритой щеке. – Я всего лишь хочу спросить, что ты знаешь о Пророчестве и о том, как это может быть связано с Темным Лордом.
- Я ничего не знаю о Пророчестве, а тем более о твоем Лорде, кроме того, что он сдох благодаря Гарри Поттеру…
Это как будто бы послужило для меня сигналом. Я тут же вскочила на ноги и направила на Лонгботтома волшебную палочку.
- Да как ты смеешь!.. – прошипела я. – Круцио!
Проклятье само по себе сорвалось с моих губ. Фрэнк тут же скрючился на полу, и через несколько секунд помещение заполнили его душераздирающие вопли. Мне же казалось, что в мире нет ничего, кроме меня и моей волшебной палочки, и я могу делать все, что мне заблагорассудится, что я всесильна. Непередаваемое чувство, которым хотелось упиваться, хотелось испытывать его вновь и вновь. Говорили, что Круциатус отнимает у волшебника слишком много энергии; мне же казалось, что оно наоборот только дает мне больше силы.
И тут со стороны лестницы раздались громкие шаги. Мне пришлось обернуться, и из-за этого сила проклятья стала ослабевать, пока оно полностью не прекратило действовать. Теперь я слышала тяжелое дыхание и редкие стоны. А по лестнице уже спускалась Алиса Лонгботтом в коротенькой ночной рубашке, с взлохмаченными светлыми волосами и палочкой наготове. Видимо, муж велел ей спрятаться в спальне, но когда я стала пытать его, она прибежала на крики, не желая оставаться в стороне. Что сказать, это инстинкт всех гриффиндорцев: лезть на рожон и искать смерти. Но если она этого хочет, то почему бы не исполнить ее желание? Только сначала нужно немного потолковать…
Алиса уже было хотела выкрикнуть заклинание, но кто-то из Лестрейнджей тут же обезоружил ее. Правда, она устояла на ногах, но теперь от шока и ужаса не могла даже пошевелиться. А что одна хрупкая женщина может противопоставить четырем вооруженным, безжалостно настроенным Пожирателям Смерти? Взгляд Алисы обратился к Фрэнку, без сил лежавшему на полу, и она не сдержала вскрика. В ответ на это я звонко рассмеялась.
- Что вам нужно? – прошептала она. – Что вы здесь делаете? Что вы сделали с моим мужем?
- Белла всего лишь решила задать ему несколько вопросов, - сзади послышался беззаботный голос Рабастана. – Мне кажется, что пока она так увлечена плодотворным общением с ним, мы можем поговорить и с тобой, не так ли, брат?
Я развернулась к нему вполоборота, так, чтобы видеть, что происходит сзади, но в то же время не спускать глаз с Лонгботтома, который постепенно начинал приходить в себя. Рабастан улыбался во все тридцать два зуба и смотрел на Алису, явно замышляя что-то нехорошее.
- Белла, как ты смотришь на то, чтобы, пока ты общаешься с господином аврором, мы пообщались бы с его женой? – совсем невинным голосом поинтересовался Рабастан. На долю секунды мне показалось, что сейчас рядом находится Раба, которого я знала раньше – веселый и озорной. Только вот теперь его веселье, похоже, обещало быть совершенно не таким безобидным, как прежде.
- Только не переусердствуй, - пробормотала я. – Она должна рассказать все, что знает.
Рабастан выглядел почти счастливым. Они с Барти двинулись к Алисе, и та тут же бросилась вверх по лестнице, собираясь, видимо, спрятаться в одной из комнат, но была сражена Ступефаем. Я же повернулась к Фрэнку, слыша, как сзади подходит Руди. С верхнего этажа послышались крики Алисы и какая-то возня, и Лонгботтом попытался подняться на ноги. Но в тот же момент Рудольфус прижал его ногой к полу, лишая возможности двигаться.
- Не смейте трогать ее! – отчаянно закричал Фрэнк, безнадежно обездвиженный. – Нет…
Как будто бы в ответ на это со второго этажа раздался истошный вопль. Может быть, стоило сказать парням, чтобы они не позволяли себе слишком многого? Впрочем, почему бы и нет? Главное, чтобы Алиса доложила им все, что знает, а то, как именно они будут вытягивать из нее информацию, меня мало волновало.
Я медленно опустилась перед Фрэнком на колени или Я медленно присела рядом с Фрэнком на корточки, легко дотронулась рукой до его коротких жестких волос.
- Послушай меня, Фрэнк, - мягко проговорила я, поглаживая его по лицу. – Если ты мне скажешь, что случилось с Темным Лордом и где он, то они тут же отпустят твою жену, а я не стану тебя пытать.
Лонгботтом какое-то время смотрел на меня полными ненависти глазами, после чего процедил сквозь зубы:
- Я уже говорил, что ничего не знаю и не хочу знать об этом змееподобном ублюдке…
Это было последней каплей. Я подняла волшебную палочку, и Фрэнк резко замолчал, потому что его вновь настигло Пыточное проклятье. Он кричал, брызгал слюной, цеплялся руками за пол, а я никак не могла остановиться. Он при мне оскорбил моего Повелителя! А пытки в таком случае были самым меньшим, чем он мог бы отделаться. Наблюдая за ним и видя, как он жалок, я улыбалась и, не обращая внимания на начинающееся головокружение, только усиливала действие Круциатуса. От страшной боли и напряжения кожа на руках Лонгботтома лопалась, и теперь он был весь перепачкан смесью крови, пота и еще каких-то телесных веществ.
Когда мне стало совсем нехорошо, Руди легонько провел ладонью по моей руке, давая знак остановиться. Понимая, что если не послушаюсь его, то просто-напросто потеряю сознание, я прекратила пытку и оглядела свою жертву. В глазах потемнело, создалось впечатление, что я куда-то падаю. Поэтому пришлось отступить на несколько шагов назад, и когда я наконец прислонилась к стене, мой живот внезапно пронзила острая боль. Кажется, я даже вскрикнула; Рудольфус резко обернулся ко мне.
- Все… хорошо, - прошептала я. – Просто… ребенок… берет в себя магию, и… Такое бывает, это нормально, сейчас я приду в себя.
Я закрыла глаза и снова приникла к стене. В голове звучала невыносимая какофония звуков – крики, плач младенца, рыдания, смех, ругательства, и мне хотелось абстрагироваться от всего этого, хоть на несколько секунд просто исчезнуть, чтобы не чувствовать слабости и невыносимой пустоты в душе.
«Где же ты, Том? Почему они не говорят, что случилось?.. Разве мы мало пытали их? Неужели они и вправду ничего не знают? Но ведь они связаны с Пророчеством, иначе бы Орден Феникса не укрывал их так тщательно… Нет-нет, я обязательно выясню, почему именно ты исчез и куда ты делся, милый. Поверь», - я не знаю, говорила ли я это вслух или же просто думала.
Мне почему-то казалось, что он должен слышать меня – или по крайней мере чувствовать, что я думаю о нем и делаю все, чтобы найти его. Ведь я не могла, просто не могла потерять его во второй раз. Моя правая рука потянулась к шее, к серебряной безделушке, которую столько лет назад подарил мне Том Риддл в знак своих чувств ко мне. С пятнадцати лет я ни разу не снимала ее, и каждый раз, когда мне было плохо, я хваталась за нее, словно эта вещь могла принести мне утешение. И сейчас, как будто бы в подтверждение этого, тошнота начала проходить, а все вокруг стало приобретать более четкие очертания.
Я видела Рудольфуса, Фрэнка, корчащегося на полу от проклятий, видела, что Раба и Барти переместили Алису вниз. Она лежала на спине в нескольких шагах от меня. Ее ночная рубашка была разодрана, а участки тела, видневшиеся сквозь куски ткани, были покрыты синяками и кровью. Миссис Лонгботтом тяжело дышала, порой ее дыхание прерывалось стонами и вскриками. Она беспомощно поднимала руки, как будто бы хотела оттолкнуть от себя невидимого врага. Но более всего ужасали ее глаза - расширенные, с покрасневшими белками - и в них выражались боль, животный страх и вместе с тем какая-то твердость, граничащая с отупением. Увидев меня, Алиса не без труда перевернулась на живот и стала медленно ползти ко мне. Она подняла на меня заплаканное лицо, ее пересохшие губы повторяли мое имя…
- Белла… - шептала она. – Я прошу тебя… Белл…
Она протянула ко мне руки, словно надеясь, что я сейчас обниму ее и утешу. Как глупо было с ее стороны полагать, что если я тоже женщина, то непременно сжалюсь над ней. Вместо ответа я лишь рассмеялась и присела рядом с ней.
- Скажи о Пророчестве, и я помогу тебе, - прошептала я. – Как тебе такая сделка?
- Я… Я ничего… не… знаю… - прохрипела Алиса и вдруг зашлась сухим кашлем, схватилась руками за искусанное горло и скорчилась на полу.
Я потянулась за волшебной палочкой. И снова стала пытать ее. Заклятье все набирало силу, а Алиса уже не могла кричать. Просто беззвучно плакала, а ее худенькое тельце извивалось под моими ногами. И снова я чувствовала непонятное возвышение, казалась, что я могу все на свете, и еще миг, и Алиса скажет мне правду… И лишь когда я останавливалась для того, чтобы набрать в легкие воздуха, я понимала, что по моим щекам струятся слезы. Видел бы сейчас Том, как я стараюсь для него, что только ни делаю для того, чтобы вернуть все на свои места… И все это только ради него.

***


Светало. Даже не верилось, что мы находились в том доме целую ночь. Мне почему-то казалось, что с того момента, как мы пришли сюда, прошло не больше пары часов. И несмотря на то, что я едва стояла на ногах, что меня постоянно мучили приступы тошноты и головокружения и что несколько раз меня даже вывернуло от вида крови, я не останавливалась. Я не опускала волшебной палочки и не умолкала, порой чуть ли не умоляя Лонгботтомов рассказать всю правду. А они держались, как настоящие гриффиндорцы – терпели любые пытки, но молчали. Это распаляло меня еще сильнее, и я только еще громче выкрикивала «Круцио», пока Рабастан трахал Алису со всех сторон. Жаль, что этого не видел Фрэнк – в тот момент он уже давно неподвижно лежал на полу в луже крови. Не знаю, был ли он жив, но это меня и не волновало. Какая разница? Он не сдался, значит, сдастся его жена. Еще совсем немного… И плевать было на то, что со второго этажа доносились крики младенца, который, надрываясь, звал мать или отца. Главное – узнать все…
И вот совершенно внезапно позади раздались какие-то крики. Даже не успев опустить волшебную палочку и обернуться, я ощутила, как оружие выпадает из моих рук и кто-то с силой хватает меня за плечи. И только тогда я поняла, что это конец. Около дюжины авроров ворвались в дом Лонгботтомов с волшебными палочками наготове. Я видела, как несколько из них ударили Ступефаем по Лестрейнджам и Краучу, и те без сил повалились на пол; Алиса же продолжала извиваться на коленях, выворачиваясь от боли, хотя ее уже никто и не пытал. При виде этой жалкой картины мне хотелось лишь одного – чувствовать власть над ней, снова слышать ее крики боли и видеть ее агонию. Во имя моего Повелителя. Я попыталась вырваться из плотного кольца рук того, кто держал меня и прижимал к себе, но его хватка была поистине железной. Оставалось лишь брыкаться, кусаться, выкрикивать ругательства – и когда я, с яростью развернувшись, принялась царапать его лицо, меня впервые охватил ужас – я узнала этого человека. Аластор Муди появлялся на моем пути не в первый раз, и, несомненно, у нас с ним были личные счеты. Я знала, что он ненавидит меня точно так же, как я ненавидела Лонгботтомов и Поттеров. И сейчас ему представился замечательный шанс отомстить мне за всех тех жалких грязнокровок, которых я когда-либо убила. Что сказать – сейчас удача была на его стороне, ведь с каждой минутой я теряла все больше энергии, головокружение усиливалось, и меня вот-вот снова должно было вытошнить… Впрочем, перспектива последнего мне даже нравилась: хоть так я смогла бы сделать неприятно Муди.
- Делайте что хотите, ублюдки… - прошептала я пересохшими губами. – Но я обещаю, что все вы поплатитесь за это, предатели крови…
Это были мои последние слова перед тем, как я провалилась в беспамятство.

Глава 36. На грани





Мое сознание время от времени пыталось вынырнуть из густой всепоглощающей темноты, но каждый раз что-то заставляло меня снова падать вниз, погружаясь в небытие. Я попробовала пошевелиться, и это удалось мне с большим трудом. Вот я подняла руку, подвинула ногу, но сознание упорно не желало реагировать на эти движения. Казалось, что мое тело и разум теперь существуют по отдельности. Впрочем, меня это вполне устраивало, и я была даже рада, что почти не воспринимаю окружающий мир и не могу прочувствовать все, что делается с моим телом. Единственное, чего мне сейчас хотелось, – это снова провалиться в беспамятство. Просто чтобы не думать и не иметь возможности вдыхать этот ужасный запах плесени и гнили.
Я была почти уверена, что через несколько часов проснусь в мягкой и теплой постели, очнувшись от очередного ночного кошмара. А рядом будет сидеть мой Лорд, сжимая меня в объятьях и с улыбкой обещая, что все будет хорошо.
С этим мимолетным образом в голове я почувствовала, что снова растворяюсь в пространстве, и, кажется, последнее, на что я была способна – это расслабленно улыбнуться.
И вдруг я вздрогнула: где-то поблизости раздался протяжный звук, напоминавший скрежет металла. После этого столь же внезапно ощутила пронизывающую боль в ребрах. По-моему, я даже вскрикнула, и в этот же миг боль резко усилилась, медленно разливаясь по телу, словно мед по сотам. Мучительное ощущение все нарастало, разрывало меня изнутри, пока я не стала кричать в невыносимой агонии. Мне потребовалось несколько секунд для того, чтобы осознать, что кто-то пинает меня ногами и при этом что-то выкрикивает и заливается хриплым смехом. Какой парадокс: когда-то и я сама точно так же хохотала, мучая своих жертв. Собравшись силами, я попыталась отползти в сторону, чтобы попробовать уклониться от ударов. К моему удивлению, они тут же прекратились, но вместо этого сильная рука схватила меня за волосы, поднимая вверх так, что мне показалось, будто скальп вот-вот отделится от головы.
Сквозь шум в ушах я слышала, как кто-то шипит мне на ухо, но не могла разобрать слов, а затем последовал очередной удар, который на этот раз пришелся мне прямо по лицу. По щеке медленно заструилось что-то теплое и вязкое, послышался звук рвущейся ткани и расстегиваемой молнии.
- Сучка, - это, как ни странно, прозвучало довольно отчетливо. – Убийца… Ненавижу…
Шепот раздался совсем рядом, прямо над моим ухом, и я попыталась отодвинуться, но кто-то по-прежнему крепко держал меня за волосы, так что от легкого движения головы я лишь вскрикнула. А потом все тело снова утонуло в агонии. Я кричала, извивалась в чьей-то железной хватке, хваталась пальцами за каменный пол, до крови ломая ногти. А этот мерзкий незнакомец только хохотал, продолжая грубые движения, дергая меня за волосы и едва не сворачивая мне шею.
А потом все резко прекратилось, и вновь резко и неожиданно нахлынула пустота. Я обмякла, затаив дыхание и зажмурившись. Плевать на то, что я так ужасно себя чувствую. Больше не будет боли, мне без разницы, что происходит сейчас. Ведь скоро я очнусь в Логове, с моим Лордом, и все будет хорошо.

***

Еще никогда в жизни я не ощущала в себе подобной пустоты. Не было ни боли, ни страха, ни грусти, а на глазах не выступало ни одной слезинки. Мне уже не мерещилось, что я куда-то падаю, не мучили кошмары об избиении и изнасиловании. Хотелось лишь выть, подобно израненному зверю, чтобы только не дать этой бездне отчаяния поглотить меня окончательно. Казалось, что я больше не принадлежу себе, что все, что когда-то было во мне – мысли, чувства, эмоции – внезапно исчезли, будто бы кто-то забрал их себе в качестве трофея. И теперь Беллатрикс Лестрейндж больше не существовало, а на моем месте сжимался от невыносимой дрожи и боли какой-то бездушный призрак – все, что осталось от этой женщины.
Я постепенно приходила в себя, чувствуя, как по всему тело растекается волна холодной боли. Не знаю точно, спала ли я все это время или была без сознания, но сейчас в памяти мало-помалу начали всплывать обрывки тех ужасных моментов, которые, как казалось поначалу, мне только привиделись. Никакой отчетливой картины, все словно было окутано дымкой… нет, это немыслимо, разве могло такое произойти со мной? Но откуда тогда такая резкая боль? Я повторила попытку поднять голову; мне это удалось, и тогда я нерешительно приоткрыла веки. В глаза сразу ударил свет – хоть он и был тусклым, я почему-то не была готова к этому и тут же зажмурилась. Как же хотелось верить, что я сейчас нахожусь в одной из небольших комнат Логова и очень скоро, очнувшись, увижу знакомые потолки, приоткрытое окно и высокую фигуру Милорда, скрытую ночной тенью. Но чем больше я свыкалась с окружающей обстановкой, тем более призрачными казались эти надежды. Меня била мелкая дрожь, откуда-то тянуло ледяным воздухом, страшно хотелось укрыться. А когда я, наконец, решилась открыть глаза, то увидела неровные, уродливые каменные стены, низкий черный потолок, который, казалось, готов был вот-вот обрушиться на пол. Внезапно все тело сковало судорогой, а живот пронзила острая и тягучая боль. Я прижала к себе колени, надеясь, что все-таки смогу успокоить свои ощущения; к тому времени мои глаза успели привыкнуть к угнетающе-тусклому освещению, и я смогла полноценно оглядеться. И вот, наткнувшись взглядом на нечто, лежащее в луже крови в дальнем углу комнатки, некоторое время просто моргала, словно силясь прогнать эту картинку, пока из моего горла, наконец, не вырвался пронзительный визг. Посмотрела на свою одежду и закричала еще громче прежнего: синий бархат платья был весь залит чем-то темным. Нет… Это просто невозможно, мне просто кажется. Я сошла с ума и теперь вижу то, чего нет на самом деле…
Запустив руки в волосы, я с силой дернула себя за слипшиеся грязные пряди, но это не избавило меня от кошмара, а только усилило головную боль. Я перевела взгляд на противоположную стену, сплошь состоявшую из железных прутьев; за ними виднелся узкий коридор, освещенный несколькими факелами. Захотелось снова потерять сознание, ничего не знать и не чувствовать, но я могла только визжать так, как не визжала никогда, и рыдать, закрыв лицо руками и вновь и вновь бессмысленно призывая Тома. Мой голос звонко разносился по этому ужасному тесному месту, эхом возвращаясь ко мне.
Милорд никогда не простит меня. Накажет, возненавидит за глупость и несообразительность, за то, что я позволила аврорам забрать себя, за то, что не смогла найти его, за то, что не сохранила нашего ребенка… И я более чем заслуживаю этой тесной и сырой камеры: ведь мне так хотелось быть преданной моему Повелителю, но я не оправдала ни его надежд, ни своих желаний. И я совершенно недостойна его любви.
Из моей груди вырвался еще один судорожный всхлип, на большее я уже не была способна. Сквозь собственные стоны я могла различить еле слышные звуки падающих капель. Они стучали размеренно, монотонно, словно отсчитывая, сколько времени я уже пробыла за этой решеткой; это были звуки отчаяния, обреченности. Кажется, я снова начала впадать в забытье. Сидела в углу, обхватив себя руками, стиснув зубы и закрыв глаза, чтобы больше ничего не чувствовать.
Неизвестно, сколько времени я оставалась в таком положении, но в какой-то миг стук капель прервался неясным посторонним шорохом. Кто-то пришел оттуда, из внешнего мира, и хотел повидаться со мной. Впрочем, от апатии мне даже не хотелось реагировать на это – я даже не пошевелилась. А потом услышала тихий вздох, почувствовала легкое прикосновение к своему плечу, едва уловимый, но такой знакомый терпкий аромат духов – все это неожиданно ворвалось в эти угрюмые коридоры, заставив меня тут же поднять голову и открыть глаза. Ничего не изменилось – серая камера, лужа крови, тусклый свет факелов, вот только по ту сторону зарешеченной стены на корточках сидела Нарцисса. Она просунула руку сквозь прутья и держала меня за плечо, словно пытаясь успокоить, и я тут же попыталась взять себя в руки и не выдавать того, что чувствую на самом деле.
- Белла… - мне показалось, что голос Нарциссы звучит хрипло, как будто бы она недавно плакала.
Вполне возможно, что так оно и было: Цисси, в отличие от меня, никогда не прятала своих эмоций, чем была совсем не похожа на истинную слизеринку. Рассматривая сестру, я отметила, что выглядит она, как всегда, великолепно: темная мантия, расшитая дорогой серебряной нитью, под ней светлое шелковое платье, а на голове – идеально уложенные волосы, перевязанные белой лентой. Наверное, сейчас мы с ней составляли еще больший контраст, чем прежде: изящная, утонченная светская дама и несчастная, потрепанная женщина неопределенного возраста в грязной, окровавленной и порванной мантии. Не в состоянии смотреть на средоточие света и свободы, которое являла собой сестра, я резко отвернулась от нее, скинув руку со своего плеча. Цисси от неожиданности отпрянула от решетки, я услышала шорох юбок и звук ее каблуков. Сестра выпрямилась, но не сводила с меня взгляда. И только сейчас, когда на ее лицо упал неяркий свет факела, я разглядела, что ее глаза опухли и покраснели, а под ними залегли темные пятна.
– Белла, я… - так же хрипло проговорила она. – Мне очень жаль, милая, это… ужасно.
Кажется, сейчас Нарцисса говорила не о моем заключении, а о том, о чем я предпочитала даже не думать. Она всхлипнула, и в следующий раз, когда я подняла глаза на сестру, то увидела, что она вытирает слезы кружевным платком.
- Прости, Белла, я не хотела, просто… - прошептала Нарцисса и тут же снова присела на корточки, оказавшись от меня на расстоянии вытянутой руки.
Я устало откинула голову назад и вздохнула.
- Зачем ты пришла, Цисси?
Сестра явно не ожидала такого вопроса, но я действительно не понимала этого. Только сейчас я отчетливо осознала, что не хочу видеть абсолютно никого – по крайней мере, пока не притупится боль от двух моих недавних потерь.
- Я переживаю за тебя, Беллатрикс, - сказала Нарцисса ровным голосом, наконец совладав с собой и перестав всхлипывать. – Я не хочу… видеть тебя здесь.
Я только нервно по