Красавица и чудовище, эпилог

Темнота сменилась ярким светом, бьющим сквозь ресницы и заставляющим открыть глаза. Белла испуганно оглянулась по сторонам — она находилась вовсе не в Большом зале Хогвартса. Это было странное место, окутанное белым туманом, от чего контуры домов и деревьев казались немного размытыми. Небо было молочно-серого цвета, солнца не было видно. Воздух был застывший, как будто ветер никогда не беспокоил его. Туман сгущался ближе к земле и создавалось впечатление, что его можно резать ножом. В этом загадочном мире не было запахов и красок — всё было чёрно-серо-белое. Беллатрикс обнаружила, что лежит на скамейке в каком-то переулке. Она медленно встала и удивлённо оглядела себя. Вместо её привычного чёрного платья и кожаных перчаток на руках, на ней было нечто полупрозрачное и воздушное. Невозможно было определить, из какого материала сделан этот наряд, более всего напоминающий саван. Белла машинально отбросила с лица пряди волос и нерешительно сделала шаг вперёд. Впереди виднелась широкая улица. Белла боялась, что она будет оживлённой, но оказалось, что там нет ни одного человека. Место в котором оказалась Беллатрикс, казалось совершенно необитаемым. Белла остановилась посередине улицы, напряжённо разглядывая окрестности. Они были ей знакомы, она определённо была здесь когда-то очень давно.
— Хогсмид! — воскликнула она и вздрогнула от того, каким громким и резким был её голос на фоне всеобщей тишины.
Это действительно была деревня, находившаяся неподалёку от Хогвартса. Башни замка невозможно было разглядеть в туманном небе, но эти улицы, дома и вывески ясно говорили о том, что догадка Беллатрикс верна.
— Как странно… — прошептала она. — В последний раз я была здесь, когда…
И тут её осенило. Она поняла, куда должна идти. Белла быстро побежала по пустынным улицам призрачного Хогсмида к «Трём мётлам». Было странно не ощущать в груди стремительно бьющегося сердца, хотя всё тело пронизывала какая-то странная тоска и тревога. Белла понимала, что она умерла, но вовсе не так ей представлялся загробный мир. Наконец она остановилась на пороге гостиницы. Дверь была приоткрыта, как будто звала её войти. Беллатрикс осторожно заглянула внутрь — там не было никого и казалось, что за заведением никто не ухаживал уже несколько десятков лет. Слой пыли на столах и стульях, отсутствие посуды, занавесок на окнах и прочих вещей, создающих уют — вот, что увидела Белла. Она прошлась по рассохшемуся, но не скрипящему деревянному полу, подошла к лестнице и стала подниматься на второй этаж. Двери, ведущие в номера, были закрыты, и только из одной сквозь щёлку в тёмный коридор падал яркий белый свет. Если бы Белла могла дышать, то у неё бы перехватило дыхание. Это была та самая комната, в которой слизеринцы учились тёмной магии под руководством молодого Тёмного Лорда. Именно там Беллатрикс поняла, что бесповоротно влюбилась в своего наставника, там приняла решение служить ему всю жизнь. Белла знала, что неспроста пришла сюда. Внутри её определённо кто-то ждал, и внезапно она догадалась, кого увидит. Она подошла к двери и широко распахнула её. Свет ослепил её, и Белла зажмурилась. Когда она наконец смогла открыть глаза и разглядеть фигуру, стоящую перед ней, то убедилась в истинности своего предположения.
— Сириус.
Он стоял в проёме окна и смотрел вдаль. Казалось, что он не услышал Беллатрикс, но она не собиралась повторять. Она знала, что он почувствует ее присутствие.
— Беллатрикс, — плавно произнёс он. — Вот и ты здесь.
— Только не говори, что ты скучал по мне, — не удержалась от издёвки Белла.
— Ни капельки, — отрезал Сириус. — Просто я рад, что ты больше не сможешь творить зло в земном мире.
— Будешь читать мне нотации?
— О нет, Белла, упаси Мерлин. Кто я такой, чтобы ты меня слушала? — он повернулся к ней, но Белла всё равно не могла разглядеть его лицо. Между ней и Сириусом лежал сгусток тумана, искажающего реальность, хотя назвать происходящее реальностью можно было с большой натяжкой.
— Ты понимаешь, почему ты здесь? — спросил Сириус.
— Да, — кивнула Белла. — Здесь я приняла решение…
— Решение? — усмехнулся он. — Как много ты на себя берёшь, сестричка! В отличии от своих сестёр, ты никогда не выбирала свою судьбу. Ты подчинялась чужим решениям, вначале родителям, потом своему Лорду.
— Не лги! — оборвала его Белла. В животе всё сжалось, как будто от удара. Сириус говорил почти как Андромеда когда-то давным давно.
— Я не лгу, и тебе это прекрасно известно, — безжалостно продолжал он. — Ты отвергла юного гордеца Тома Риддла, и когда он снова встретил тебя, то решил отомстить, заставить тебя любить его больше собственной жизни, бросить к его ногам своё сердце, а в ответ дать лишь презрение. Разве не так всё было?
Белла молчала. Она не могла возразить. Её прошлое было именно таким, но последняя фраза Волдеморта, сказанная ей в разгар сражения, перечёркивала всю боль. Однако Беллатрикс не собиралась говорить об этом Сириусу.
— Помнишь, я говорил тебе о душе, Белла? — продолжил Сириус свою речь.
— Да… — растерянно ответила она. — Но я до сих пор не понимаю…
— Ты должна сделать выбор сейчас. Пожалуй, это будет единственный самостоятельный поступок в твоей жизни, — он не смог удержаться от насмешки. — Но тебе придётся его совершить.
— Что ты хочешь? — напряжённо спросила Беллатрикс.
— Я? О нет, моя дорогая, будь моя воля, ты бы отправилась в Ад на веки вечные, но, по неизвестным мне причинам, тебе всё-таки решили даровать один шанс.
— Шанс? — повторила Белла. — Я не понимаю…
— Несмотря на все старания твоего Лорда, у тебя всё-таки осталась душа. Сохрани её, освободись от своих грехов и когда-нибудь и тебе будет даровано прощение, — безэмоционально объяснил Сириус.
Беллатрикс опустилась на ближайший стул. Такого она не ожидала. Сириус молча наблюдал за ней, пока она безуспешно пыталась найти в его словах какой-то подвох.
— Но я не понимаю, — произнесла она наконец. — Если я мертва, то разве я имею право распоряжаться своей душой? Разве всем предоставляется такая возможность? И потом… если я могу сохранить свою душу, это ведь значит и то, что я… — она нервно сглотнула и облизала пересохшие губы. — Могу от неё избавиться.
— А ты умна, — протянул Сириус. — Да, есть и… другое предложение.
— Какое?
— Какое, тебе интересно? — улыбнулся он. — Не спросишь, от кого?
— Какое? — с нажимом повторила Белла.
— Отдай свою душу. Заплати ей за возможность спасти того, кого любишь, — бесстрастно сказал Сириус, хотя в его глазах блеснула неприкрытая ненависть. — Променяй столетия страданий на призрачную вечность, разделённую на двоих. Хотя я бы предпочёл геенну огненную, а не этот сомнительный дар.
— Что? — Белла сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. — Это невозможно!
— То есть?
— Он… он не может умереть! Он бессмертен, он сам мне сказал! — на одном дыхании выпалила Беллатрикс.
— Нет, — покачал головой Сириус. — Он умер.
Белле показалось, что она умерла во второй раз.
— Пойдём, — он протянул ей руку. — Я покажу тебе.

Они аппарировали прямо на вокзал Кингс-Кросс, на платформу, с которой ежегодно уходил Хогвартский экспресс. Белла бросилась вперёд, она стремительно обежала всю небольшую территорию, огляделась вокруг, ища Тёмного Лорда, и, не найдя его, торжествующе обратилась к Сириусу:
— Видишь? Его здесь нет!
— Ты плохо ищешь, Белла. Посмотри туда, — он кивнул в сторону отдалённой скамейки, из под которой доносился слабый писк.
Она метнулась туда, опустилась на колени, и достала из-под скамейки маленькое, уродливое существо, напоминающее очень некрасивого сморщенного младенца. Он плакал и его горячие слёзы капали на руки Беллы, оставляя ожоги.
— Что это? — потрясённо спросила она.
— Тёмный Лорд, — ответил Сириус. — Тот самый могущественный маг, держащий в страхе всю Англию. Как видишь, — он презрительно ухмыльнулся. — Ничего особенного.
Беллатрикс прижала младенца к себе и коснулась губами его макушки.
— Не плачь, — тихо прошептала она. — Я тебя не оставлю.
Сириуса едва не стошнило от такой картины.
— Я хочу задать ещё один вопрос, — глухо произнесла она. — Ты сказал, что я могу получить прощение. А он может?
— Нет, — резко ответил Сириус. — То, что совершил он, слишком страшно. Ты хотя бы не делила душу на семь частей, хотя по мне…
— Мне плевать на твоё долбаное мнение! — прикрикнула Белла. — Я и так прекрасно знаю, что ты меня ненавидишь.
На какое-то время они замолчали. Сириус наблюдал за тем, как Беллатрикс укачивает на руках то, что осталось от Тёмного Лорда и что-то шепчет ему, хотя младенец не переставал плакать.
— А что с Рудольфусом? — неожиданно спросила она.
— Ему не было предоставлено выбора, да он и не просил. Забудь о нём, Белла. Он и так достаточно наказал себя, и ему никогда не избавиться от угрызений совести, ведь именно он виновен в твоей смерти, — Сириус говорил тоном, лишённым каких-либо эмоций.
Беллатрикс опустила голову. Она осталась совершенно одна. Все, кто были ей дороги, покинули её. Даже Рудольфус оказался предателем, но его Белла не винила, зная, что сама виновна во всех бедах своего мужа, да и в своих тоже. Но себя она не жалела. Если бы ей предложили вернуться в 1965 год, она бы не стала ничего менять. Она была благодарна судьбе за каждую минуту, проведённую рядом с Томом Риддлом или с Лордом Волдемортом — это было неважно.
Единственное, что осталось у Беллы — это Лорд, который, как ни странно, теперь зависел от неё, и Белла возненавидела бы себя, если бы бросила его. В конце концов, она обещала, что он может забрать у неё всё, и даже душу, если только взамен ей будет позволено быть рядом.
Беллатрикс поднялась с колен, по прежнему прижимая к себе то, что осталось от Тёмного Лорда. На её лице играла улыбка. Она приняла решение.

***

20… год

Тихая ночь накрыла волшебную деревню. Весна была в разгаре. Запахи свежей травы и только что распустившихся цветов струились по тёплому воздуху, вводя людей в смятение и принося в их сердца тревогу. Такими ночами не стоит бродить по лесам и пустынным лугам, и местным жителям это было известно лучше остальных. Казалось, что ничто не может нарушить умиротворённость майской ночи, но это была лишь обманчивая иллюзия. Если прислушаться, то можно было услышать зловещее шипение в тихом шелесте листвы, а если напрячь обоняние, то среди симфонии весенних запахов можно было почувствовать минорные аккорды с кровавым привкусом. Это было плохое время, и люди старались не выходить на улицу после наступления темноты. Где-то хлопнула дверь, и из дома выглянула женщина. Она была обеспокоена. Оглядев пустынную улицу, она крикнула в темноту:
— Джейн! Майкл!
Вдалеке послышался быстрый топот детских ног. Мальчик и девочка десяти-одинадцати лет стремительно бежали к своему дому из леса. На их лицах был написан испуг, а на щеке у девочки даже блестели слёзы.
— Мама, мама! — наперебой кричали они.
— Мои дорогие! — мать распахнула им свои объятия.
— Мама, мы видели…
— Там двое!
— Шшш, — перебила их женщина. — У вас просто разыгралось воображение. Там никого нет.
— Но мы видели! — упрямо повторил мальчик. — Ты же сама нам рассказывала, что…
— Это просто детская страшилка, Майкл, — строго сказала ему мать. — Пора бы тебе повзрослеть и начать отличать правду от вымысла.

Она провела их в дом, а сама настороженно оглядела окрестности. Никто в деревне не мог ни подтвердить, ни опровергнуть жуткую легенду о том, что майскими ночами, в дни празднеств, посвящённых очередной годовщине победы над Тёмным Лордом, из глубин Запретного Леса в Хогсмид приходят призраки похороненных там Пожирателей Смерти. Те, кто говорили, что видели их, почему-то очень быстро либо уезжали из деревни, либо зарабатывали психическое расстройство. Были и те, кто не верил ни в каких призраков, но как тут не поверишь, когда ближе к полуночи воздух кажется насквозь пропитанным кровью, а эхо доносит отзвуки битвы, которая уже давно отшумела. Женщина заперла за собой дверь, перед тем окружив дом, на всякий случай, дополнительными охраняющими чарами. Улица снова погрузилась в покой. По земле стелился туман, а ветерок шевелил листву.
Окраина Запретного Леса, примыкавшая к деревеньке, казалась чёрной дырой, рядом не было ни одного фонаря, и тёмные силуэты деревьев мрачно возвышались на фоне ясного неба. Особо внимательный наблюдатель заметил бы, как из леса выскользнули две тени и, не касаясь земли, поплыли к освещённым домам. Это были два силуэта — мужской и женский. Ещё были в живых многие из тех, кто с первого взгляда узнал бы эти густые чёрные локоны, беспорядочной волной лежащие на спине у призрака-женщины. Беллатрикс Лестрейндж была жива в памяти волшебников. Жители Хогсмида пугали своих маленьких детей рассказами о том, что если они будут плохо себя вести, то придёт Беллатрикс и заберёт их себе. Дети не верили, но хоть раз увидев за окном, которое они случайно забыли закрыть плотной шторой, чьё-то белое лицо с горящими глазами, надолго переставали капризничать. Взрослые волшебники и сами опасались своих потусторонних соседей. После первой годовщины войны коренные жители устремились прочь из Хогсмида. Они не верили, что Волдеморт больше никогда не потревожит людской покой. Сколько раз самые сильные волшебники, самые отважные Авроры обыскивали каждый миллиметр этой пропитанной кровью земли, сколько защитных заклинаний они ни устанавливали, всё было бесполезно. Каждую весну кто-то видел странную пару, скитающуюся по пустынным улочкам и заглядывающую в незакрытые окна. Многие утверждали, что их души обречены не вечное мучение и пребывание в Небытии, что им недоступен ни Ад, ни Рай, но никому не была известна правда. Никто не мог даже предположить, что Беллатрикс Лестрейндж могла принести в жертву единственную ценность, которая могла бы её спасти, ради того, чтобы Тёмный Лорд обрёл возможность вечно бродить по земле, которая так и не покорилась ему.
— Белла… — его голос был похож на ветер.
— Да, Том? — она повернула к нему голову, и в её глазах плескалось безграничное обожание.
— Посмотри туда, — он кивнул в сторону одного из домов.
Они подошли ближе и заглянули сквозь щель между занавесок в комнату. Это была детская, и в ней были те самые дети, которые наткнулись на призраков в лесу. Мальчик что-то бурно объяснял девочке.
— Мама сама не верит в то, что говорит. Когда мы были в Лондоне у дяди Стефана, она просила его помочь ей найти новое жильё, потому что жить здесь становиться невыносимо. Так что она знает, что тут ходят привидения.
— Мне до сих пор очень страшно, — призналась девочка. — Я больше не хочу ходить в лес, Майкл!
— Глупости! — перебил он её. — Нельзя быть такой трусихой. Призраки ничего тебе не сделают.
— Но они плохие! — воскликнула она. — Помнишь, мы читали в книге…
— Я бы хотел узнать об их тайне, — мечтательно произнёс Майкл, устраиваясь поудобнее на кровати. — Говорят, он был бессмертным, а потом потерял этот дар, потому что влюбился…
— А я слышала, что он вообще не мог любить, — возразила Джейн. — И поэтому выиграл не он, а Гарри Поттер.
— А почему же тогда он бродит тут не один, а вместе с женщиной? — глаза Майкла горели огнём любопытства. Он вскочил с кровати и подошёл к окну. Белла и Лорд отступили к стене, чтобы их не было видно. Мальчик уставился в кромешную тьму и тихо произнёс:
— Осенью я поеду в Хогвартс и клянусь, Дженни, что я узнаю все его тайны.
— Кого? Замка? — переспросила она. — Или… Того-кого-нельзя-называть?
— Обоих, — улыбнулся Майкл, и на секунду выражение его лица стало необычно жёстким для одиннадцатилетнего ребёнка.
Том Риддл протянул Белле руку. Они отплыли прочь от дома. Белла взглянула на Тома и увидела, что он улыбается.
— Что случилось? — её голос был похож на шелест листвы.
— Это так странно, Белла. Всю жизнь я презирал любовь и считал её уделом слабых. Я поставил на власть и силу, а в итоге после моей смерти люди помнят только о любви. Их не интересует ничего, кроме того, что связывает нас с тобой.
Теперь улыбнулась и Белла. Действительно, это была насмешка рока. Их история, которую не перевирал только ленивый, превратилась в собрание мифов и до сих пор будоражила умы людей. О массовых убийствах и жестоких расправах с несогласными как будто забыли, а вот любовная связь Лорда Волдеморта и Беллатрикс Лестрейндж, урождённой Блэк, была интересна всем. Беллатрикс знала, как болезненно относился к этому Том поначалу. Но прошли десятки, сотни лет и он изменил своё мнение.
— Знаешь, Белла, — обратился он к ней. — В этом мальчике я что-то увидел… не знаю, но может быть ему удастся воплотить мою мечту. Нашу с тобой мечту, — Том провёл ладонью по щеке Беллатрикс и замер, остановившись на её шее. — Возможно, он не повторит моих ошибок, ведь я всё-таки… — он сделал над собой усилие и закончил:
— Ошибался.
Она обняла его и поцеловала.
— Я бы хотел наблюдать за ним, — шепнул ей Том в перерыве между поцелуями. — Это будет интересно.
— Хорошо, милый, — ответила Белла. — Как скажешь.

Они снова слились в поцелуе, который не имел конца и начала, как и всё их существование. Том Риддл всё-таки добился своего и получил своеобразное бессмертие, но не из-за тёмной магии, а благодаря тому, что отвергал всю жизнь — благодаря безграничной и самоотверженной любви. У него с Беллой была одна вечность на двоих, и им предстояло увидеть ещё не одну войну и не одного нового Тёмного Лорда, но ни у кого из них не было своей Беллатрикс, и поэтому они не оставались в людской памяти надолго. Любовь, а не власть обессмертила имена Тома и Беллы, и это было прощением.
Из-за облака показалась полная луна, и призраки растворились в густом тумане.

fin

P.S.: вот этот фанфик и закончен. Ровно семь месяцев назад я опубликовала первую главу, а сегодня вы читаете эпилог. Спасибо всем читателям, в особенности тем, кто нашёл время для комментариев. Они были для меня очень важны. Спасибо и тем, кто ставил оценки, заносил фик в избранное.

Надеюсь, что эта история понравилась вам, возможно, заставила пересмотреть свои взгляды на главных злодеев поттерианы. Белламорт прекрасный пейринг, и я безмерно рада, что он пришёлся по душе столь многим!

Спасибо моим Бетам, без них этот текст имел бы весьма бледный вид)) На прощание я решила сделать моим читателям один подарок. Вдохновившись идеей Redhat, я собрала саундтрэк к фику, вы можете скачать его здесь: http://narod.ru/disk/1542944001/Krasavitca%26Chudovische%2C%20track_list.zip.html

Скорее всего, я напишу что-нибудь ещё с этими персонажами.
Спасибо ещё раз за то, что читали!