Как жаль, что тем, чем стало для меня твоё существование, не стало моё существование для тебя.
И. Бродский
1975 год
Окно в гостиной было открыто, несмотря на то, что на дворе была осень. Холодный и сырой ноябрьский ветер врывался в комнату, заставляя занавески подниматься и перекручиваться. Какие-то бумаги, лежащие на журнальном столике, вот-вот должны были сорваться и закружиться на ветру в необузданном танце. Но это совершенно не волновало женщину, неподвижно стоящую возле окна и жадно вдыхающую свежий воздух. Она была молода, но выглядела чуть старше своих лет. В двадцать четыре года обычно не бывает такого тяжёлого взгляда и тени отчаяния на лице. Но Беллатрикс Лестрейндж не была обыкновенной женщиной. Она не без оснований считала, что жизненного опыта у неё уже хватит на десять жизней. Белла закрыла глаза и представила себя одним из жухлых листьев, которые ветер беспощадно гонял по дорожке, ведущей к дому. В последнее время Белле всё чаще не хватало воздуха, она жаловалась мужу, что внутри её как-будто что-то душит, но что — объяснить не могла. Она постоянно открывала окна в доме, словно пытаясь надышаться, словно боялась, что у неё отнимут свободу. Когда это ощущение появилось впервые, Беллатрикс не помнила. За последние пять лет в её жизни не было ни одного дня, когда она бы не рисковала свободой или жизнью ради Тёмного Лорда. Акции стали такими частыми, что день, прожитый спокойно, воспринимался уже как-то не так. Пожиратели медленно, но верно выходили из подполья. Волдеморт продолжал оставаться в тени, действуя незаметно, но, как и раньше — невероятно эффективно. Он направлял своих сторонников в круги власти, подкупая министерских чиновников и уничтожая неподкупных. Братья Лестрейнджи, Нотт, Гойл, Эйвери и, недавно присоединившийся к Пожирателям, молодой и амбициозный Люциус Малфой — они все были в Министерстве и активно вербовали себе сторонников. Помимо Ближнего Круга теперь у Лорда был и Внешний — люди, которые толком и не знали, что из себя представляет их Повелитель, видевшие его пару раз в жизни, но верившие в его идеалы. Кроме них, были и те, у кого на руке не было Метки, но кого можно было считать союзниками. Волдеморт мечтал подчинить себе не только волшебников — в его грандиозных планах были переговоры с гоблинами, великанами… всеми, кто мог бы принести хоть какую-нибудь пользу в покорении мира. Беллатрикс рвалась в бой. Она всегда добровольно вызывалась принимать участие в самых опасных операциях, зная, что Лорд щедро вознаградит её за успех. Их отношения продолжались вот уже пять лет, и Белла многому научилась. Она смогла овладеть легилименцией и окклюменцией, стала непревзойдённым мастером тёмной магии, в особенности пыточных заклятий. Помимо Круцио, Беллатрикс могла применить сотню малоизвестных заклинаний, которым её научил Тёмный Лорд. Он вообще создал из Ближнего Круга выдающуюся армию убийц. Чутьём уловив их способности, он смог развить их до максимального уровня. Белла была благодарна ему за всё. За каждое сказанное ей слово, за каждую проведённую вместе ночь. О том, что они любовники, не знал никто. Казалось бы, странно, достаточно небольшое количество людей, постоянно общающихся друг с другом, рано или поздно должен был пойти какой-то слух, но этого не происходило. Ни Белла, ни Рудольфус словом не обмолвились о тайне своей семьи. Белла — потому что любила Волдеморта; Рудольфус — потому что любил Беллу. Он был её лучшим и, пожалуй, единственным другом. Только на его плече Беллатрикс могла позволить себе расплакаться после полученного от Лорда Круцио. Он не наказывал её часто, по сравнению с другими — почти не наказывал, но иногда ей не удавалось выполнить приказ именно так, как он того требовал, и тогда Белле приходилось расплачиваться. В её сознании любовь и боль переплелись так тесно, что она уже не могла разделить их. Сколько раз после пытки Волдеморт брал её на руки и относил в свою постель, где брал её, почти бесчувственную, снова и снова… иногда он развлекался по-другому. Он изобрёл какую-то странную, облегчённую форму Круцио, доставляющую лишь миллионную долю настоящей боли, и применял её к Белле в моменты близости. Ему нравилось её лицо, чуть искажённое болью, которую можно терпеть. Боль, перемешанная с наслаждением — для Беллатрикс это было самым лучшим подарком.
Но Белла не могла бы назвать себя счастливой. Её счастье измерялось часами, даже не днями. Когда он стал позволять ей оставаться с ним на ночь, она была на седьмом небе от счастья. Белле казалось, что счастье близко, что вот уже скоро она услышит от него заветные слова. Нет, не «я люблю тебя», но хотя бы, что он её ценит, дорожит ею… Напрасно. Пять лет без единого ласкового слова, за исключением: «хорошая работа, Беллатрикс». Она стала воспринимать эту фразу, как высшее проявление любви. Так было легче. Слишком горько было думать, что её используют как постельную игрушку, гораздо легче оказалось придумать миф и поверить в него. Беллатрикс цеплялась за свои иллюзии, чтобы не сойти с ума окончательно, а у Тёмного Лорда были свои мифы. Белла занимала гораздо больше места в его мыслях, чем ему бы хотелось. Он думал о ней даже тогда, когда убивал. Волдеморт помнил, какой прекрасной была Беллатрикс в моменты пыток и убийства. Он даже немного восхищался тем, как эта хрупкая ведьма чувствует магию. Сильные мужчины из его окружения уничтожали противников слишком просто, даже примитивно. Но Белла — это другое дело. Лорда пленяли её блестящие глаза, полураскрытые, искусанные губы, нездоровый румянец на щеках и всегда чуть растрёпанные волосы. Пленяли настолько, что он даже мог бы сказать, что любит Беллатрикс, если бы не считал любовь слабостью. «Я не люблю её», — говорил он себе, ночью целуя её в плечо. «Я не люблю её», — убеждал он себя, наблюдая, как она извивается под Круцио в его исполнении. «Я не люблю её!» — чуть ли не кричал он себе, когда не был в силах устоять и набрасывался на неё с жаркими ласками и поцелуями. И Волдеморт почти верил в то, что говорил себе каждый день. Почти.
— Миссис, к вам пришли, — доложил домовик.
— Кого ещё принесло? — с явным неудовольствием в голосе спросила Беллатрикс. Ей не хотелось никого принимать.
— Это мистер Малфой, госпожа.
— Хорошо, я приму его, — Белла закрыла окно, поправила растрепавшуюся от ветра причёску и отправилась в холл. По дороге она мысленно осыпала будущего родственника проклятиями. Через несколько дней должна была состояться свадьба её младшей сестры с наследником старого Абраксаса, и Белла не испытывала по этому поводу никаких радостных эмоций. Люциус со времён школы стал, по её мнению, только хуже. Он совсем недавно принял Метку и вошёл в Ближний Круг Тёмного Лорда, но так и не смог смириться с тем, что братья Лестрейнджи и Беллатрикс гораздо ближе Волдеморту, чем он сам. Люциус хотел всего и сразу и ужасно бесился из-за того, что пока что Лорд относился к нему настороженно.
«И что ему только надо? — думала Белла. — Он ведь меня терпеть не может, впрочем, как и я его…»
— Люциус! — поприветствовала она Малфоя.
— Беллатрикс, — кивнул он. — У меня к тебе разговор. Он касается Нарциссы.
— О Мерлин, только не надо впутывать меня в ваши семейные дела, — улыбнулась Белла, — этого я точно не выдержу.
— Прекрати язвить. Всё более чем серьёзно, — отрезал Люциус.
— Хорошо, слушаю.
— Я только что был у Лорда.
Беллатрикс еле заметно напряглась.
— Мы говорили о Нарциссе.
— С трудом могу поверить в то, что повелитель тратил своё время на обсуждение моей милой, но пустоголовой сестрёнки, — усмехнулась Белла.
— Я спрашивал, могу ли посвятить Нарси в нашу тайну, — Люциус пропустил издёвку мимо ушей.
— И что он? — Белла вмиг посерьёзнела.
— Он решил, что Нарциссе можно доверять. Сказал, что твоя сестра не может не быть на нашей стороне.
— И… он даст ей Чёрную Метку? — Белла почувствовала укол ревности. Она и только она может быть единственной женщиной среди Пожирателей Смерти! Конечно, были особи вроде Алекто Кэрроу, но назвать их женщинами… а вот Нарцисса — это серьёзно.
— Нет, — покачал головой Малфой, — он сказал, что не считает её способной на активные действия, а балласт ему не нужен.
— Отлично. — У Беллы отлегло от сердца. — Так… что ты от меня хочешь?
— Понимаешь, Беллатрикс, — он замялся, отвёл взгляд, — я бы хотел, чтобы ты рассказала Нарциссе о Лорде.
— Я?!
— Ты её сестра, ты ближе… она поймёт тебя.
— Не убедил. Она влюблена в тебя чуть ли не с первого дня вашего знакомства, а я никогда не была особо близка со своими родными.
— Белла, пожалуйста, — Малфой даже побледнел, — Я не смогу… я ведь никогда тебя ни о чём не просил…
— Боишься? — Глаза Беллы сузились, она с наслаждением упивалась беспомощным состоянием Люциуса. — Не хочешь, чтобы твоя будущая жена узнала о том, что ты убийца и мастер Непростительных? Думаешь, что что ей будет легче услышать это от сестры?
— Не знаю! — взорвался Малфой. — Нарцисса добрая, чувствительная девушка, я не хочу, чтобы она отменила свадьбу из-за того, что я… ну, ты понимаешь.
«Чувствительная» — нет, так Беллатрикс бы не охарактеризовала свою сестру. Обаятельная, милая, беззаботная — возможно. Но Белла помнила, каким суровым было лицо Нарциссы, когда их мать торжественно выжигала изображение Андромеды с семейного древа Блэков. Цисси не проронила ни слезинки и с тех пор ни разу не упомянула Энди в разговоре, даже случайно. Поэтому в особой чувствительности младшей сестры Беллатрикс очень сильно сомневалась.
— Ладно, — нехотя согласилась она. — Я поговорю с ней. Но учти, Малфой, когда-нибудь ты отплатишь мне за услугу. Даром я ничего не делаю.
— Всё, что угодно, Белла. Но в пределах разумного. — Люциус довольно усмехнулся и поднялся на ноги. — Что же, увидимся на свадьбе в Малфой-мэноре.
— Пока, — небрежно махнула рукой Белла.
Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Отправляться к Нарциссе прямо сейчас ужасно не хотелось, но выбора не было.
— Белла, я так рада тебя видеть! — воскликнула Нарси, бросаясь к Беллатрикс. — Представляешь, я так волнуюсь, ночами не сплю, всё представляю, какая будет свадьба… постоянно примеряю платье, мама говорит, что я ей уже надоела, а я…
— Цисси, — прервала Белла излияния сестры, — я, конечно, счастлива, что тебе есть чем заняться, но мне надо с тобой серьёзно поговорить.
— О чём?
— О твоём женихе.
Нарцисса резко отпрянула от Беллы. Она знала, что её сестра не ладит с её женихом, так что же Беллатрикс хочет рассказать о Малфое? В голове Нарциссы промелькнули десятки предположений, одно другого хуже. Самым ужасным был вариант романтических отношений Беллатрикс и Люциуса.
— Нарси, ты что-нибудь слышала о Тёмном Лорде? — напрямик спросила Белла.
— О ком? — Нарцисса немного подумала, а затем твёрдо ответила:
— Нет.
— Люциус никогда не упоминал в разговоре Лорда, Чёрную Метку или Пожирателей Смерти? — продолжила Беллатрикс.
— Нет, ни разу. Что это за странные названия? Ты меня пугаешь…
— Хочу тебе сразу сказать, что это Малфой попросил меня с тобой поговорить. Я считаю, что он сам должен был всё рассказать, но, очевидно, струсил, — Белла не могла не отпустить колкость в адрес Люциуса. — Твой жених — Пожиратель Смерти и служит Тёмному Лорду, так же, как и я.
— Что? — охрипшим голосом переспросила Нарцисса.
— Смотри. — Беллатрикс закатала рукав и показала сестре свою Метку. Нарси наклонилась, чтобы рассмотреть получше. Она протянула руку, желая прикоснуться к странным контурам на запястье Беллы, но та резко отдёрнула руку.
— Не трогай.
— Белла, — на глаза Нарциссы навернулись слёзы, — я ничего не понимаю! Что это? Кто этот Лорд? Во что вы ввязались? Родители знают?
— Успокойся, — приказала Белла. — Я попробую вкратце рассказать тебе, что к чему.
Около получаса она объясняла сестре, какой цели они все служат. Конечно, некоторые детали Беллатрикс опустила. Ни словом она не обмолвилась о том, что Волдеморта когда-то звали Том Риддл и что уже больше пяти лет они были любовниками. Нарцисса бледнела с каждой минутой. За всё время она не сказала ни слова и по её лицу нельзя было определить, как она воспринимает эти новости. Когда Белла закончила говорить, Нарцисса молчала ещё несколько минут. Наконец она спросила:
— И Люциус убивал?
— Мы все это делали, Цисси. И продолжим, в этом можешь не сомневаться.
— Я бы не смогла никого убить, — покачала головой Нарцисса. — Даже… грязнокровку.
— Тебе и не придётся, — поспешила успокоить её Белла, — Милорд не даст тебе Метку. Достаточно и того, что ты полностью разделяешь наши взгляды. Ведь ты с нами, Цисси?
— Да… — Она растерянно кивнула. — Конечно. Я же чистокровная.
— Я знала, что мы можем тебе доверять, — довольно улыбнулась Беллатрикс. — Только помни, что об этом нельзя говорить с непосвященными.
Нарцисса устремила на сестру обиженный взгляд.
— Я не дура, Белла.
— Нет, — Беллатрикс задумчиво скользнула взглядом по лицу Нарциссы. — Ты далеко не дура.
— Белла, ты не могла бы уйти? Я хочу побыть одна. Мне надо всё осмыслить и ещё я хочу поговорить с Люциусом, — попросила её Нарси.
— Ты же не отменишь свадьбу? — полушутя поинтересовалась Беллатрикс.
— Что? Какая глупость! — удивилась Нарцисса.
— Тогда увидимся в Малфой-мэноре, сестрёнка, — сказала Белла, обнимая сестру на прощание. — Через три дня.
— Пока, дорогая, — ответила Нарси.
Поздно вечером Беллатрикс пришла к Волдеморту. Он был благосклонно настроен и позволил ей остаться у него на ночь. Они лежали в постели, голова Беллы покоилась на груди Лорда, а он сам лениво перебирал пальцами её спутанные пряди волос. Это был момент абсолютного счастья. Беллатрикс слышала биение сердца своего повелителя и это давало ей веру в то, что он — тоже человек и испытывает обыкновенные человеческие чувства. Сейчас он мог бы нежно поцеловать её волосы, провести ладонью по спине и еле слышно прошептать: «Я люблю тебя, Белла…» Она снова и снова рисовала эту картину в своём сознании, она настолько верила в её вероятность, что когда Волдеморт действительно коснулся губами её головы и крепче прижал к себе, Беллатрикс не сразу смогла отделить свои фантазии от реальности. Но вместо заветных слов он тихо спросил:
— Люциус не говорил с тобой о Нарциссе?
— Что? — Она приподнялась и непонимающе взглянула на Лорда. Только через несколько секунд до неё дошёл смысл сказанной им фразы.
— Да, он просил меня всё рассказать ей, — ответила она.
— И ты сделала это? — безразличным тоном спросил Волдеморт.
— Да, — произнесла Белла и тут же осеклась. Она внезапно подумала, что повелителю это может не понравиться.
— Не посоветовавшись со мной?
— Я… — внутри Беллы всё сжалось, а кровь в жилах как-будто застыла. — Я не подумала…
«О, Мерлин, он же меня накажет! Нет, нет, только не Круцио, только не сейчас!» — взмолилась она про себя.
— Впрочем, — лениво пожал плечами Лорд, — у меня были подозрения, что Малфой побежит за помощью к тебе.
У Беллы словно камень с души свалился. Она взглянула на Волдеморта, который прикрыл глаза и, казалось, вовсе не был недоволен самовольностью её поступка. Тогда Белла решила задать мучающий её вопрос.
— Милорд… вы не дадите Нарциссе Метку?
Он усмехнулся, не открывая глаз.
— Уж не ревнуешь ли ты к своей сестре?
Беллатрикс смутилась. Она сжала пальцы в кулак и резко отвела взгляд.
— Я бы не посмела.
— Нарцисса не получит Метку. Она слишком занята собой и Люциусом, чтобы приносить мне пользу. Достаточно и того, что она не будет возражать против того, чем занимается её муж.
Белла кивнула. Да, у Нарси была своя жизнь, пусть, на взгляд Беллатрикс, довольно односторонняя, но у неё были какие-то интересы, друзья и приятельницы. Когда Белла познакомилась с Лордом, у неё не было ничего, кроме удручающей пустоты внутри, которую она с радостью заполнила идеями и убеждениями Тома Риддла.
— Я думаю посетить эту свадьбу, — неожиданно сказал Лорд, — настало время показать своё лицо миру.
— Вы придёте? — вырвалось у Беллы. О таком она даже и мечтать не могла — видеть своего повелителя на празднике.
— Не обольщайся. Ты миссис Лестрейндж и я не собираюсь портить твою репутацию. Она ведь безупречна, не так ли? — последние слова Волдеморт произнёс с усмешкой. Он потянул Беллу за плечи и заставил упасть на спину, а потом перевернулся и оказался сверху, вжимая её в кровать.
— На что ты надеешься, Белла? — поинтересовался он. — Почему ты так рада тому, что я приму приглашение Малфоя?
Лорд не отрывал взгляда от Беллатрикс, его пальцы впивались в кожу с такой силой, что могли оставить синяки. Белла была в замешательстве. Она чувствовала, как её целиком заполняет страх. Соврать Волдеморту было невозможно, а ответить правдиво значило навлечь на себя неминуемое наказание.
— Я хотела видеть вас, — она нервно сглотнула, — в домашней обстановке, не знаю, нет, я не могу этого объяснить! Просто мы всегда или обсуждаем новое нападение, или отправляемся на акцию, или, — её щёки залил румянец, — на несколько часов мы близки, и всё… и это…
— Мало? — закончил за неё Лорд. Он разжал пальцы и резко отпрянул. На его лице пылала ярость. — А чего же тебе не хватает, Беллатрикс? Разве не о такой жизни ты мечтала? Разве я не оказал тебе великую честь, выбрав тебя? Или что, — он снова схватил её за плечо, — ты думала, что я позволю тебе развестись с Лестрейнджем? Надеялась стать Леди?
— Никогда, Милорд, — прошептала Белла. Это была истинная правда. Ей в голову никогда не приходила подобная мысль. Уйти от мужа — зачем? Единственное, чего хотелось Беллатрикс — знать, что её любят в ответ.
Он побледнел. Искренность Беллы была настолько огромной, что тут даже не была нужна легилименция. Лорд отшвырнул свою любовницу прочь и встал с постели. Он подошёл к окну и распахнул его настежь. В комнату ворвался ночной осенний ветер. Он был холодным и пронизывающим, но Волдеморту было плевать. Он с трудом сдерживал порыв схватить палочку и пустить в Беллу одно из Непростительных.
— Что ты испытываешь ко мне? — Ему было нужно, чтобы она сама это сказала. Он должен был услышать эти ненавистные и пугающие слова.
Белла молчала и испуганно смотрела на Лорда. Она закуталась в одеяло, но ветер всё равно пробирал её до костей. Ещё никогда между ними не происходило таких разговоров.
— Отвечай.
— Я очень уважаю вас, Милорд, — робко начала она, — считаю величайшим магом… Вы столького достигли, вы для меня как бог…
— Чушь! — прошипел он, поворачиваясь к ней. — Любой Пожиратель Смерти скажет мне то же самое! Но ведь ты особенная, Беллатрикс, — его глаза нехорошо блеснули, — я знаю, что это не вся гамма твоих чувств. Отвечай сама или признаешься под пыткой.
Белла обречённо уронила голову. Она была готова разрыдаться, ведь после её слов он бы всё равно наказал её за то, что она осмелилась…
— Я люблю вас, Милорд, — прошептала она.
В чувство её привёл хлёсткий удар по щеке. Волдеморт снова был рядом и на его лице была уже не ярость, а чистая ненависть.
— Как ты посмела? Как осмелилась любить меня? Любви не существует, слышишь? — Он схватил её за волосы и заставил смотреть на него. — Любовь — это маггловский миф, который надо уничтожить также, как и магглов, и ты не смеешь опускаться до их уровня! Поняла?!
Белла всхлипнула. Она не хотела понимать такое.
— Я с самого начала знал, что ты ни на что не способна, — шептал ей Лорд, в то время, как его руки жадно шарили по её телу, — ты жалкая, беспомощная девчонка, которой самое место сидеть дома и рожать детей! Зачем ты только появилась в моей жизни… — он грубо поцеловал её и Белла почувствовала вкус крови у себя во рту — он прокусил ей губу.
— Я выбью из тебя эту дурь, — пробормотал Волдеморт, отбрасывая Беллу на спину и разводя её ноги, — ты забудешь это слово раз и навсегда! И не смей отворачиваться! — Он схватил её за подбородок. — Я твой хозяин, слышишь? Хозяина боготворят, боятся, но не любят! Любовь рабы должны оставлять за порогом господского дома! Слышишь?! — его глаза горели воистину адским огнём, голос был хриплым, а руки нарочно причиняли Белле целое море физической боли без всякого Круцио. Он выкручивал ей суставы, оттягивал волосы, царапал лицо и кусал шею и плечи до крови. Беллатрикс была в панике. Она боялась, что Волдеморт просто убьёт её, он казался обезумевшим. Белле в голову не могло прийти, что слово «любовь» окажет на него такое разрушительное воздействие.
Лорд выгнулся в последний раз и с тихим рычанием рухнул на Беллу. Несколько минут они оба приходили в себя, и когда он перекатился на другую сторону кровати, его лицо было уже не искажённым от ярости.
— Убирайся отсюда, — тихо приказал он.
Белла поспешно потянулась за своей одеждой. Впервые в жизни она хотела как можно скорее покинуть апартаменты Волдеморта. Она быстро одевалась, не обращая внимание на кровь и синяки. Оказаться дома, принять ванну и забраться под своё одеяло, где она сможет почувствовать себя в безопасности –вот чего желала сейчас Беллатрикс.
— Если на свадьбе Нарциссы ты хоть на одну секунду покажешь, что знаешь меня, то пожалеешь, что родилась на свет, — бросил ей вслед Тёмный Лорд.
Она обернулась. Он лежал на постели и смотрел в открытое окно. Казалось, что холод его совершенно не трогает.
— Да, повелитель, — коротко ответила Белла. — Я всё сделаю, как вы прикажете.
Она скрылась за дверью.
Резким жестом Волдеморт заставил окно захлопнуться. Что это было? Как он мог так сорваться? Разве он не образец холодности и выдержки? Да, Белла оплошала, ляпнула что-то про любовь, но разве он не должен был образумить её, объяснить, что любви не существует? Он мог бы применить к ней Круцио или любое другое заклятие, но тому, что сделал, Лорд оправдания не находил. Он задыхался от наплыва эмоций, тогда ему казалось, что у него сердце разорвётся, если он не ударит Беллу, вот так, по лицу, почти по-маггловски. А потом она показалась ему настолько прекрасной и соблазнительной, что он просто не мог удержаться. Волдеморт искренне желал, чтобы эта ночь стала последней, но при этом отдавал себе отчёт, что не сможет отказаться от Беллы. Теперь, когда приступ ярости прошёл, он уже и сам не мог понять, зачем ему потребовалось признание Беллатрикс. В глубине души он хотел услышать именно эти слова, чтобы иметь основание для Круцио. Для Круцио, которое он так и не применил.
«Она заблуждается, — убеждал себя Тёмный Лорд, — это не любовь. Любовь не для нас, и я научу Беллу видеть разницу между ней и грязными магглами. Иначе мы больше не сможем, — на секунду ему стало страшно, когда он представил себе жизнь без Беллатрикс, — быть вместе».
