Глава 2. Кошмар.
Примечание аффтара: эта глава не для слабонервных!

Вдруг меня снова бросило в холодный пот. Сердце сжалось, будто помещенное в железные тиски. Дыхание перехватило, в легкие въедалась нестерпимая вонь, - начинался кошмар.
…Никто из детей не хотел жить со мной в одной комнате, поэтому миссис Коул поселила меня в крохотной каморке, которая находилась ближе всего к больничному крылу. Раньше здесь была, наверное, какая-то подсобка, настолько узким и тесным было это помещение. Места хватило только для кровати, стола, табуретки и тумбочки.
Окно было длинным и узким, закрытым решеткой, свет и свежий воздух еле-еле проникали сквозь него. День и ночь напролет я вынужден был дышать испарениями из лазарета, а в ушах вечно звучали стоны больных детей. И иногда мне казалось, что я помню, как в этом помещении, вот так же крича от муки, умирала моя мать. Мне сказали, что она умерла здесь ― рассказали о ее появлении в детдоме и о случившемся с ней, едва я научился хоть что-то понимать. Одно из главных правил приюта – как можно раньше объяснить ребенку его место в жизни, как можно быстрее сделать из него маленького взрослого. Чтобы знал – он отверженный, у него никогда не будет родного дома и любящей семьи.
Вот так, едва узнав жизнь, я уже столкнулся с неизбежностью смерти. И если бы только один раз!
…Мне было семь лет. Той жаркой летней ночью из палат особенно сильно несло потом, грязными бинтами и гноем, так, что я не мог заснуть. Да еще и в сознании звучали какие-то странные то ли слова, то ли звуки, похожие на шипение или хрип. Они преследовали меня, как навязчивая мелодия, и время от времени я ловил себя на том, что повторял эти непонятные сочетания.
Темнота и вонь угнетали, мне внезапно захотелось вырваться из комнаты. И я открыл дверь и выбежал из своей клетки, решив, что если кто-то из взрослых меня увидит, сделаю вид, что не понимаю, как здесь оказался. Все равно меня считают ненормальным, так что никто не удивится, узнав еще, что я лунатик.
Я шел по коридору, который вел в крыло для старших детей. И вдруг услышал шаги. Кто-то шел навстречу мне. Звук был таким, будто этот кто-то ступал по мокрому полу. Я замер, закрыв глаза, притворяясь сонноходящим.
― Том? Том Риддл, это ты?
Голос принадлежал явно не воспитательнице. Я открыл глаза и увидел Лили-Энн Паркер, одну из самых старших девочек в приюте. В сентябре ей исполнялось шестнадцать лет, и по правилам после этой даты она должна была покинуть заведение и пойти в служанки или на завод. Как-то мне довелось провести немало времени вместе с ней: когда в предыдущем году лежал в лазарете (двое пятнадцатилетних парней избили меня во дворе, и я довольно долго провалялся со сломанной рукой). Наши кровати были рядом, и Лили-Энн часто разговаривала со мной. Не то чтобы она испытывала ко мне какую-то привязанность или считала меня своим другом ― просто ей нужен был слушатель на ее болтовню, а я никогда ее не перебивал. Я вообще не отличался разговорчивостью. Но Лили-Энн это, по-видимому, устраивало, и она единственная из всех обитателей приюта не дразнила меня придурком и психом, не насмехалась надо мной, а иногда даже хвалила меня. И хотя мне было плевать, что люди думают обо мне, хотя я не нуждался ни в чьей дружбе, Лили-Энн мне немного нравилась. Как сестра, что ли?..
Итак, я увидел Лили-Энн… и мне стало страшно. Ее лицо было белее снега, под глазами залегли синие круги, а губы были искусаны в кровь. Руки тряслись. Но самое жуткое – вся ее куцая юбка была в крови, и кровь стекала по ее ногам, и когда она шла, за ней оставались кровавые следы-лужицы.
― Лили-Энн! Что с тобой?
― Разбуди… разбуди медсестру, Том… я больше не могу идти, Томми, миленький… ― простонала она и упала.
Я быстро побежал в больничное крыло. На дежурстве в ту ночь была только старенькая миссис Вешер. Когда я нашел ее, она спала в кресле. Впрочем, даже от бодрствующей миссис Вешер было мало толку – старушка уже скатывалась в слабоумие.
― Миссис Вешер! ― закричал я. ― проснитесь, проснитесь, пожалуйста!!!
― Чего тебе, Риддл? ― недовольно спросила она.
― Лили-Энн Паркер лежит в коридоре. Она истекает кровью.
― Почему? ― не поняла миссис Вешер.
― Я не знаю, ей очень плохо. Пойдемте, скорее!
― Уйди, Риддл. Наверное, ты опять бредишь. Всем известно, что ты псих.
― За психа ты мне еще ответишь, старая крыса! Поднимайся же! – злобно заорал я. Но миссис Вешер потянулась к тумбочке за бутылкой, отхлебнула джинну и заснула снова, не реагируя на мой истошный вопль.
Я вернулся к Лили-Энн.
― Лил, эта старая дура пьяна и не просыпается. Продержись еще чуть-чуть, я побегу позову миссис Коул.
― Спасибо, Том… сделай хоть что-нибудь!
Когда я забарабанил кулаками в дверь спальни миссис Коул, то сразу же услышал сердитый голос:
― Кто это?
― Это я, Том Риддл. Миссис Коул, Лили-Энн Паркер истекает кровью!
― Что-о? А ты не лжешь, маленький негодник?
― Нет! Пойдемте со мной в коридор.
Когда мы пришли, Лил лежала без сознания. Миссис Коул вынула из кармана ключи.
― Риддл! Вот тебе ключи от моего кабинета. Позвони в «Скорую помощь», номер записан на обоях над телефоном. Назови им адрес и скажи, что одна воспитанница больна. А я разбужу соседок девчонки по комнате, пусть помогут перенести ее в палату.
Кабинет миссис Коул я знал очень хорошо ― слишком часто она вызывала меня туда, когда со мной приключалось что-то неприятное. Я даже видел пару раз, как ее помощницы звонили по телефону, и вспомнил, как это делается. Ведь от этого зависела жизнь Лил.
Дежурная сначала не поверила, что ребенку разрешили позвонить по телефону, она подумала, наверное, что это розыгрыш. Но я умолял так жалобно, что в конце-концов она согласилась отправить врача по указанному мной адресу.
А я вернулся в лазарет. Миссис Коул была испугана произошедшим. Никогда еще я не видел ее такой подавленной. Она даже не прогнала меня от койки Лили-Энн. Я сидел на табуретке рядышком. Лил на время пришла в сознание.
― Что с тобой произошло, Паркер? – спросила миссис Коул.
― Уилл Уайт изнасиловал меня… а через пару недель я поняла, что беременна… ― простонала Лил. ― Когда два дня назад вы посылали меня в город… с поручением… миссис Коул, я солгала, что потеряла деньги. Тогда я пошла в бар и напилась… одна женщина… подошла ко мне, спросила, что случилось… я была пьяна и рассказала ей обо всем… тогда… та женщина… дала мне адрес одной старухи, которая помогает избавиться от детей… сегодня я сбежала из приюта и пошла по тому адресу… а дальше… вы знаете…
Мне было всего семь лет, я мало что понял из рассказа Лил, но одно было ясно – произошло что-то ужасное, и виной тому были Уилл Уайт и какая-то старуха.
― Риддл! ― прошептала миссис Коул.
― Чего? Если вы собрались меня прогнать, знайте, я не уйду.
― Твое присутствие или отсутствие здесь уже без разницы, ты и так слишком много видел и слышал. Смотри, не проболтайся ни о чем, иначе будет огромный скандал. Хоть слово вякнешь – я найду способ спровадить тебя в дурку, ты понял?
Конечно, я понял. Она не хотела, чтобы люди знали, что может происходить за стенами приюта. Даже сейчас, когда на глазах у нее умирал человек, миссис Коул больше всего заботилась о своем добром имени. Тварь. Всего-навсего расчетливая тварь.
― Да, я понял. Я буду молчать, миссис Коул.
(Ничего, когда-нибудь я отомщу за Лили-Энн…).

Лили-Энн истекала кровью, и никто не мог ей помочь. Простыни и пододеяльник под ней были темно-алыми.
Вдруг миссис Коул отлучилась, чтобы в очередной раз выйти на крыльцо и глянуть, не приближается ли «Скорая помощь». Лил позвала меня:
― Том…
Ее голос был похож на шелест опавших осенних листьев.
― Да, Лили-Энн?
― Ты всегда был таким хорошим ребенком, хотя и странным… Поцелуй меня.
Я наклонился и прикоснулся губами к ее бледной шеке.
― Нет, Том, не так!
Слабеющей рукой она притянула меня к себе и поцеловала в губы. На меня будто повеяло ледяным холодом. Лили-Энн закрыла глаза. Ее черты лица заострились…
К приходу врача она была уже мертва.

― Лил!! Лили!!! ― закричал я… И проснулся.