«Люди глядят
на наличие перьев».
Би-2 «Мы не ангелы»


Джинни не обращала внимания ни на запах дыма, ни на чьи-то громкие возгласы, ни на шорох одежды. Казалось, она уже в другом месте: там, где темно, пусто и спокойно. И ей нравилось это ощущение свободы, когда она уже не была ни к чему привязана, ее не волновало то, что происходит вокруг и что случится в следующую секунду. Может быть, она увидит ослепляющий свет или за ней придет жнец в черном плаще с пустыми глазами и равнодушным лицом. Но сколько бы времени не проходило, ничего подобного не случалось, а где-то там, на затворках сознания, по-прежнему слышался шум дождя и ветра и чьи-то шаги. И так хотелось, чтобы все это поскорее стихло…

Удар по лицу мгновенно привел Джинни в чувство. И, словно в искупление прошедших минут спокойствия, ее тело пронзила тягучая боль. Голова раскалывалась, нещадно ныли синяки и царапины на теле, а каждый вдох давался с невероятным усилием, будто дьявольские силки успели раздробить ее ребра. Холод пробирал до костей, лежать было твердо и неудобно: голова упиралась во что-то большое, нога выгнулась под неестественным углом, а перед глазами мелькали смазанные краски. Через несколько секунд они стали сливаться в единую картину, и тогда же девушка искренне пожалела, что дьявольским силкам так и не удалось ее задушить.

Она лежала на спине, уткнувшись головой в корень дерева, а над ней, криво усмехаясь, склонилась Беллатрикс Лестрейндж. В одной руке она держала волшебную палочку, другая же замерла всего в нескольких дюймах от щеки Джинни — видимо, ведьма намеревалась дать ей еще одну пощечину, но девушка уже пришла в себя, и этого не понадобилось. Несколько секунд длилась немая пауза, обе волшебницы неотрывно смотрели друг на друга: одна — с угрозой и неприкрытой злобой, другая — со страхом и ненавистью.

Неожиданно Беллатрикс схватила Джинни за руку и резко дернула, поднимая на ноги. Шатаясь, девушка схватилась руками за ближайший ствол дерева, рискуя вновь упасть и потерять сознание. Голова кружилась, ноги подкашивались, тело не желало слушаться, а сердце сжималось только от одной мысли о том, что она снова наедине с Беллатрикс.

— Всегда знала, что гриффиндорцы отличаются особой дуростью, но ты, Уизли, самая безмозглая из всех представителей этого факультета, — почти весело произнесла Лестрейндж, и от ее голоса у Джинни по коже пробежали мурашки.

Глаза Пожирательницы Смерти были наполнены ненавистью, от чего Джинни вжалась в ствол дерева, словно это могло бы ее защитить. Захотелось просто потерять сознание, чтобы не стоять вот так перед этой ужасной женщиной и с замиранием сердца не ожидать, когда же та применит к ней Пыточное проклятье. Белла чувствовала страх младшей Уизли, и это заставляло ее улыбаться еще шире. Она подняла волшебную палочку и приблизилась к Джинни.

— Какая же отчаянная наша маленькая Уизли, — елейным голосом пропела Беллатрикс. — От нее за милю несет страхом и глупостью, а она все равно лезет на рожон. Или у девочки такое хобби — совершать увлекательные путешествия, в конце которых обязательно встречаться со мной?

Пожирательница Смерти была так близко, что Джинни могла рассмотреть каждую мелкую морщинку на ее лице, каждую ресничку. От напряжения девушка с силой сжала кулаки и затаила дыхание, ожидая, когда же Беллатрикс, наконец, наиграется с ней и добьет. Но вместо того, чтобы причинить Джиневре какой-либо вред, ведьма только расхохоталась. И так громко, что, казалось, ее смех слышен на много миль вокруг. Это вызывало у Джинни странную смесь раздражения и ужаса. Всего на миг девушка встретила взгляд Беллы, но увидела в нем столько неприязни, что тут же отвернулась. Наверное, если бы взглядом можно было убить, то бездыханное тело Джиневры уже давно лежало у ног Лестрейндж.

— Эта глупость, наверное, у тебя в крови, да? И как можно было не догадаться, что за территорию Малфой-Менора невозможно выйти без ведома Темного Лорда? — глумливо произнесла Беллатрикс.

— Что же твой Лорд допустил, чтобы я покинула комнату? Или он уже теряет хватку? — неожиданно для самой себя услышала собственный голос Джинни.

И сказала она это не менее язвительно, чем Беллатрикс. Казалось, время остановилось, и Джинни, несмотря на страх и волнение, неожиданно почувствовала прилив храбрости. В тот же миг Беллатрикс кинулась на нее, вцепившись руками в ее волосы, и с силой швырнула на землю. Джиневра упала в грязь, которая тут же брызнула в лицо, залепив глаза. Девушка уже не чувствовала ни боли, ни холода, ни страха, в любую секунду ожидая нападения Пожирательницы Смерти.

— Никогда не смей так говорить о Темном Лорде, соплячка, — прошипела Белла. За этим последовал тяжелый удар по ребрам, от чего по телу начала растекаться тягучая, пульсирующая боль.

— А что будет, если посмею? — прошептала Джинни, едва соображая, что говорит. А когда опомнилась, то больше всего на свете пожелала, чтобы эти слова прозвучали слишком тихо и не донеслись до слуха Беллатрикс.

Девушка замерла, ожидая, когда же услышит неизменное «Круцио». Но, к ее удивлению, Белла не спешила применять Непростительное проклятье и, кажется, просто стояла где-то совсем недалеко от Джинни. Почему-то казалось, что Лестрейндж не сводит с нее пристального взгляда, словно решая, что делать дальше и не зная, какое из заклятий применить, чтобы сильнее наказать дерзкую девчонку. И совсем внезапно Джинни почувствовала, как грязь с ее глаз исчезает, а по телу расходятся странные потоки тепла. Джинни ждала Пыточного проклятья и была очень удивлена, когда подняла глаза на Беллатрикс и увидела, как волшебница убирает волшебную палочку в рукав. Она встретилась взглядом с Лестрейндж, и тогда же пожалела о том, что почти расслабилась: лицо женщины буквально перекосило от сдерживаемой ярости, глаза блестели уничтожающей ненавистью, а руки тряслись от переизбытка негативных эмоций. Секунду Беллатрикс смотрела на Джинни, после чего отвернулась и, казалось, забыла о ее существовании. И только когда Джиневра попыталась встать, но из-за слабости в ногах и скользкой грязи не смогла удержать равновесия, Беллатрикс наклонилась, схватила ее за локоть и помогла подняться на ноги.

— Если скажешь еще хоть слово, мне придется заставить замолчать тебя силой, — прошипела ей на ухо Белла. — Поверь мне, тогда ты очень пожалеешь о своем поведении, сучка.

Беллатрикс нервничала, и Джинни это чувствовала — хотя бы по тем нескольким коротким прикосновениям, когда женщина поднимала ее с земли или приводила в сознание с помощью какого-то заклинания. А потом, снова взглянув на Беллу, на этот раз мельком, чтобы женщина этого не заметила, Джинни поняла, что та не просто волнуется, а находится в состоянии, граничащем с паникой. Ее руки едва заметно дрожали, губы были плотно сжаты, а лицо, казалось бы, стало еще бледнее, чем обычно. И все это скорее наоборот, еще больше насторожило и напрягло Джиневру, заставляя в любой момент ждать от Беллы какого-нибудь сюрприза.

И та не заставила себя долго ждать, схватив за волосы и почти вплотную притянув к себе.

— Послушай меня, детка, — заговорила она хриплым то ли от злости, то ли от волнения голосом. — Сейчас мы пойдем обратно в особняк, и ты должна быть хорошей и послушной девочкой, иначе я с удовольствием переломаю тебе все пальцы, поняла?

Последние слова прозвучали едва слышно, но, тем не менее, возымели наибольший эффект: Джинни сжалась, стиснула зубы и замерла, стараясь даже не дышать, чтобы в очередной раз не вывести Беллатрикс из себя. Кажется, Белла держала ее вот так целую вечность, при этом не отстраняясь, с силой оттягивая волосы и получая какое-то извращенное удовольствие от истязания девушки. Она чувствовала ее страх, а каждое биение сердца Джинни доставляло Пожирательнице Смерти неизмеримое удовольствие, словно она сама держала его в руках и в любой момент могла стиснуть и раздавить. Беллатрикс расплылась в нехорошей улыбке и сделала несколько шагов назад, отпуская Джинни, затем достала из рукава волшебную палочку, уткнула ее в спину девушке и легонько толкнула вперед.

Для Джиневры это была такая неожиданность, что она снова едва не упала, но вовремя удержала равновесие, схватившись за ветку ближайшего куста. Беллатрикс подождала, пока девчонка отойдет на два шага вперед и последовала за ней, держа наготове волшебную палочку. Уизли шла медленно, еле переставляя ноги и то и дело норовя упасть, что немало раздражало Беллатрикс. Казалось, что девчонка специально так медлит, чтобы оттянуть время до возвращения в особняк или просто специально злит Беллу. А ведь нужно было как можно скорее отвести ее к Темному Лорду и рассказать, что эта гриффиндорка пыталась сбежать. Да и этот дождь уже порядком надоел Пожирательнице Смерти — хотелось поскорее спрятаться под крышу теплого помещения и позабыть о непогоде.

Белла не сводила пристально взгляда с Уизли, с отвращением рассматривая ее дрожащие от холода узкие плечи, мокрые и грязные волосы, спадающие на спину, неуверенную, словно у затравленного пса, походку. Ну что в этом жалком существе могло так заинтересовать Темного Лорда? Она казалась Белле хуже любой грязнокровки, еще более неприятной, глупой и никчемной. Мало кто мог вызвать у Беллатрикс подобные чувства, при том, что она никогда не скупилась на презрение. Но в Уизли было что-то особенное, вызывавшее желание убить ее и как можно изощреннее. И если бы не это странное решение Темного Лорда о неприкасаемости девчонки, то ее бы уж точно сейчас здесь не было. Конечно, можно было инсценировать несчастный случай, но это было слишком подло для Беллатрикс. Она могла совершить любой поступок, но ослушаться Темного Лорда и сделать что-то вопреки его словам, было для Беллы просто немыслимо. Но ведь Уизли и не знала, что Беллатрикс запрещено к ней прикасаться, и хоть на этом можно было хоть как-то отыграться.

Они вышли на главную аллею, где среди больших деревьев уже виднелся особняк Малфоев. Уизли снова споткнулась, и в этот раз Беллатрикс не успела предотвратить ее падение. Джинни благополучно приземлилась на колени, но даже при этом никак не могла встать самостоятельно — тело ее совершенно не слушалось, а вся усталость, скопившаяся за вечер приключений, казалось, обрушилась на нее именно в те минуты. Девушку уже мало волновало присутствие Беллатрикс и то, что ей снова придется встретиться с Волдемортом, а возможно, и получить от него наказание за побег. Злость, грусть, отчаяние и боль сменились тихой апатией. И когда Белла грубо схватила ее за руку, слишком сильно сжимая вокруг нее пальцы, Джинни невольно вскрикнула от боли. А снова посмотрев Лестрейндж в лицо, увидела в нем ту самую неприкрытую ненависть. И самое страшное, что это адресовалось ей не просто как к девушке, чьи родители были членами Ордена Феникса и поддерживали Гарри Поттера, а именно ей, Джиневре Уизли, словно та всю жизнь только и делала, что строила Белле козни. Это пугало, завораживало и одновременно разжигало нешуточный интерес.

Джинни вдруг поняла, что Белла все еще сжимает ее руку, и резко выдернула ее, отскочив от женщины в сторону, словно от прокаженной. Наверное, это можно было расценивать как фразу «больше не смей ко мне прикасаться», что, впрочем, совершенно не волновало Беллатрикс. Та всего лишь сделала несколько шагов в сторону Джинни, тем самым заставляя ее тоже двинуться к дому, но девушка словно приросла к земле, глядя в одну точку и не обращая внимания на Пожирательницу Смерти.

— Хочешь, чтобы я сдержала свое слово? — произнесла Беллатрикс. Джинни отчетливо слышала в ее голосе истерические нотки.

«Почему она так нервничает? Что происходит? Мне показалось, что она чего-то боится, но ведь я сейчас безоружна и полностью в ее власти. Но почему она тогда не пользуется ею? Я ведь помню Беллатрикс в Министерстве, она не упускала ни одной возможности помучить людей, так что же случилось теперь? Если она так меня ненавидит, то почему еще ни разу не применила Пыточное проклятье?» — мысли в голове Джинни неслись с бешеной скоростью и, несмотря на ужасное физическое состояние девушки, довольно быстро выстраивались в единую картину. Когда-то Волдеморт сказал, что не хочет пытать ее, значит, он приказал и Белле ее не трогать, а значит, поэтому ведьма только и делает, что угрожает ей — в другой ситуации она бы давно, по меньшей мере, искалечила бы Джинни.

Гриффиндорка снова подняла голову к Белле, и ее губы невольно растянулись в усмешке.

— Думаешь, твое слово чего-то стоит? Или Том не приказывал тебе не прикасаться ко мне без его разрешения? — поинтересовалась Джинни, понимая, что если ее догадки неверны, то она уж точно не дойдет до особняка на собственных ногах.

Какое-то время Беллатрикс молча хлопала глазами, то ли удивившись словам Джиневры, то ли пытаясь прийти в себя от приступа гнева.

— Приказы Милорда тебя не касаются!— на несколько тонов выше произнесла Белла, и ее звонкий голос еще долго звучал в ушах Джинни.

— Тогда докажи, — просто сказала девушка, с вызовом посмотрев на Беллатрикс.

И снова она не думала о последствиях, нарывалась, испытывая терпение одной из самых опасных сторонниц Темного Лорда, совершившей столько убийств… Да ей бы ничего не стоило сейчас одним движением свернуть Джинни шею, а потом во всех красках рассказывать всем желающим и не желающим слушать о том, как она красиво прикончила младшую Уизли. Но вместо того, чтобы броситься на Джиневру, Беллатрикс сжала кулаки, из последних сил контролируя свой гнев.

— Что бы ни случилось, я могу с чистой совестью наложить на тебя Империус, и тогда мы увидим, как ты будешь дерзить, маленькая дрянь, — прошипела Белла. — Хочешь побыть моей куклой? Это будет довольно весело… Особенно если ты будешь продолжать здесь стоять и действовать мне на нервы. Ты уж поверь, Темный Лорд будет знать о каждом твоем слове и тогда, уверена, ты узнаешь, что такое настоящее Пыточное проклятье…

— Ты так говоришь, как будто он практикует его на тебе каждый день, — выплюнула Джинни. — Твой срок Азкабане недостаточно доказал ему твою хваленую преданность?..

Внезапно миг ей на лицо обрушился удар. Самая обычная и банальная пощечина, но в то же время настолько неожиданная и унизительная, что девушка замолчала, удивленно глядя на не менее пораженную Беллатрикс. Та тяжело дышала, пронизывая Джинни взглядом, выражающим крайнюю степень презрения.

— Не смей говорить о том, чего не знаешь, малолетняя сучка, — выдавила Беллатрикс.

Потом, не дожидаясь очередной колкости от Джинни, Лестрейндж грубо схватила ее за руку и потащила в сторону замка, сгорая от желания еще сильнее сжать пальцы и раздавить этой малолетке кость. Беллатрикс с самого начала знала, что с девчонкой будут проблемы, что она вовсе не так проста, как ей бы хотелось, но не могла даже предположить, что Уизли начнет брыкаться и показывать свой характер. Раньше Лестрейндж никогда не сталкивалась особо близко с представителями этого рыжеволосого рода, даже несмотря на то, что Молли была ее троюродной сестрой, и поэтому представляла их неотесанными и глупыми магглолюбами. А вот сейчас Джиневра заставила ее сомневаться в прежних суждениях, показав, что она все же способна мыслить, складывать воедино все факты и видеть слабые места людей. Но вряд ли именно эти качества смогли так заинтересовать Темного Лорда…

Оказавшись на пороге Малфой-Менора, Джинни почувствовала, как сильно бьется ее сердце. Она была готова совершить еще сотню таких путешествий по парку, препираясь с Беллатрикс, только бы не входить в этот огромный темный холл, не подниматься по крутой лестнице на второй этаж, не видеть Темного Лорда. Но как Джинни могла сопротивляться? Пусть Белла не могла причинить ей вред, но, как она сказала, Империус отлично бы заставил ее выполнять все, что прикажет Лестрейндж. Поэтому просто приходилось идти вслед за Пожирательницей Смерти, понуро опустив голову и стараясь не обращать внимания на мрачную обстановку особняка и пронзительные взгляды портретов Малфоев, которые с нескрываемым презрением провожали двух волшебниц.

Обстановка этого дома угнетала, вызывала самые худшие ощущения, словно лишала всех радостей и заставляла вспоминать только о худшем. Сейчас почему-то все горести воспринимались острее, а желание что-либо изменить наоборот гасло перед миллионами всплывающих преград. Хотелось просто смириться, отдаться страху и слабости, забыв обо всем на свете и молча ждать неминуемой смерти. Коридоры и переходы в этом доме казались бесконечными и одновременно слишком похожими друг на друга, и Джинни чудилось, что они просто заблудились и больше никогда отсюда не выберутся. Но внезапно Беллатрикс остановилась у высокой двустворчатой двери из резного красного дерева и, наконец, выпустила руку Джинни из своей. Потом, смерив гриффиндорку предупреждающим взглядом, достала волшебную палочку. Джиневра заметно вздрогнула и, было, дернулась в сторону, глядя на то, как Лестрейндж подносит к ней палочку, но мгновенно была прижата к стене, не в силах пошевелиться. Тогда же Белла прошептала очищающие и осушающие заклинания, от чего промокшая насквозь мантия Джинни стала сухой и чистой.