Право вето. Глава 2

Я захлебываюсь эмоциями. Я уже почти забыла, что за мной наблюдает Темный Лорд. Я не уверена, что сейчас хоть капельку контролирую себя.
Страх, напряженность и некоторая брезгливость уступают место странному наслаждению. Я точно знаю, что потом меня испугают собственные чувства, но сейчас для меня существуют только моя жертва. Нет ни мыслей, ни времени, ни оков. Меня сводит с ума осознание того, что для девочки, которую я пытаю, я – весь мир. А она – весь мир для меня. И связь между нами в сотни раз крепче всего, что придумано людьми: крепче металла, крепче Непреложного Обета, крепче самой сильной и искренней любви.
Все кончается, когда Лорд кладет руку мне на плечо и, кажется, что-то говорит. Его прикосновение разрушает эту вечность, и мне остается только снять заклятие с извивающейся на полу девушки.
Я ужасно устала, будто бы это я почувствовала на себе Круциатус. Оглядываясь по сторонам, замечаю, что мужчина-маггл уже убит. Странно, я даже не заметила Аваду Кедавру. Я поднимаю взгляд на Лорда.
- Неплохо, Беллатрикс, - бросает он, и я чувствую прилив смущения. Не представляю, как выглядела со стороны, но полагаю, что он заметил, как мне понравилось. – Я думал, что в первое время ты не сможешь использовать Круциатус в полную силу. Я ошибался. Но в следующий раз ты постараешься при всем этом еще и сохранять контроль над ситуацией.
- Я могу идти? – спрашиваю я. Мне нестерпимо находиться в одном помещении с этим человеком, особенно сейчас.
- Подожди. Разве ты не хочешь поставить в этом точку?
- Вы хотите, чтобы я убила ее?
Я уже почти дошла до входной двери, но его слова заставили меня остановиться.
- Но я же сразу, как только пришла к вам, сказала, что не хочу этого делать! – я оборачиваюсь и смотрю на него самым возмущенным взглядом, на который только способна. – И вы согласились!
- Насколько я помню, я всего лишь сказал «хорошо» и ничего не обещал. К слову, я не соврал – я действительно не вижу ничего плохого в том, что ты не хочешь убивать. Ты ведь все равно сделаешь это.
- Почему вы так уверены?
Я знаю, знаю, что он величайший маг эпохи. Но я на его стороне, а терять соратников по пустякам не станет никто.
- Потому что если ты не исполнишь приказ, я тебя убью, - просто говорит он. – Насколько я знаю, умирать ты не хочешь еще больше, чем убивать.
- Вы не будете убивать собственных союзников, - уверенно произношу я. – Это нелогично.
На его губах появляется легкая полуулыбка.
- Беллатрикс, я уже говорил тебе, что ты очень забавная? Ну почему ты так уверена в собственной значимости? – его голос звучит почти ласково. - Неужели Родольфус не пытался внушить тебе, какой я кровожадный и жестокий? Странно, это вовсе на него не похоже.
- Во-первых, ты сильно приукрашиваешь свое положение, - продолжает он. – Пожиратели Смерти вовсе не мои союзники, они мои слуги. И не говори мне, что не знала этого.
- Во-вторых, ты совершенно напрасно убеждена, что убивать Пожирателей нелогично. Мне не нужны сторонники, не выполняющие приказов. Сама посуди, какой в них смысл?
- А в-третьих, ты совсем забыла об еще одной возможности. Кажется, я даровал тебе Право Вето, не так ли? Если ты его используешь, то я прощу тебе невыполнение приказа.
Как ни странно, он меня убеждает. Действительно. С него станется. Желание демонстративно развернуться и уйти предусмотрительно пропадает.
Может, на самом деле стоит использовать Право Вето? Хотя бы для того, чтобы показать ему, что не хочу следовать его приказам. Но ведь я еще утром подумала, что это ловушка. С другой стороны, я действительно не хочу никого убивать. Но Право дано мне только на один раз, и в дальнейшем он может заставить меня пожалеть о том, что я использовала его слишком рано. А еще, он же не зря напоминает мне о нем! Он хочет, чтобы я согласилась. Но это бы значило пойти у него на поводу…
А может, стоит сделать умнее и запретить ему приказывать мне то, что я не хочу делать? Хорошая идея, но ведь он говорил, что Право Вето может отменять только решения. Ему будет более чем просто сказать, что он не принимал решения давать мне именно те приказы, которые неприемлемы для меня. Придумать другую формулировку? Нет, мне кажется, что все дело в смысле. Похоже, Право может отменить только единичные действия.
Тогда я не знаю, что делать! Может быть, выход есть, но я не вижу его…
- Авада Кедавра! – неожиданно даже для себя собравшись с духом, произношу я заклинание. От огромного соблазна направить его на Лорда меня сдерживает только мысль о том, что без него мир точно погрязнет в грязнокровках.
Зеленый луч на мгновение ослепляет меня, и только потом я понимаю, что все-таки совершила это.
- Ты сделала правильный выбор, Беллатрикс, - на лице Лорда не отражается ровным счетом ничего. – А теперь скажи, почему ты так не хотела убивать ее? Я никогда не поверю, что это были моральные принципы.
Больше всего мне хочется, чтобы мой взгляд в полной мере передал ту ненависть, которую я сейчас к нему испытываю.
- Не хотелось пачкать руки, - со всем возможным пренебрежением бросаю я.
Переубеждать его все равно бесполезно.
Я аппарирую, даже не дождавшись его ответа и не попрощавшись.
Мерлин, ну почему я оказалась такой трусихой и не позволила ему убить себя? Что-то подсказывает мне, что тогда бы я точно не поступила согласно его плану.
***
Когда аппарация завершается, мне в лицо ударяет холодный воздух, в котором я угадываю соленые запахи моря. Мы находимся на побережье, и сейчас стоим на высоком выступе скалы. Перед нами простирается море, безрадостно-серое и какое-то неживое. То же я могу сказать и об утесах, на которых не растет ни одной травинки.
- Зачем мы здесь, милорд?
Я никак не могу понять, почему он привел меня в это мрачное, пустое место. Что ему может здесь понадобиться? Как я ни старалась, мне ни удалось придумать ни одного предположения.
- Я хочу, чтобы ты знала, - его голос звучит даже более отстраненно, чем обычно, а взгляд направлен куда-то на горизонт, где серое море сливается с так же посеревшим, закрытым тяжелыми тучами небом. Мне становится не по себе. – В этой скале есть пещера, в которой хранится часть моей души.
- Что вы имеете в виду? – переспрашиваю я, хотя больше всего хочется промолчать и как можно скорее вернуться в Лестрейндж-Холл. Мне ясно, что в этих непонятных словах заключено что-то важное для него, и мне становится страшно. Я вовсе не хочу, чтобы он раскрывал мне свои тайны! Я не хочу знать о нем больше, чем вижу и слышу! Я боюсь, ужасно боюсь его прошлого.
И его будущего тоже.
- Я сказал все, что мог, - он поворачивается ко мне, и аура мистической недосягаемости тает на глазах. – Если ты захочешь, то поймешь, о чем я говорил.
В его взгляде снова сверкает насмешка.
***
Я просыпаюсь от того, что чувствую жжение в Метке. На часах четыре утра, и ужасно не хочется вытаскивать свое сознание из мягкой темноты сна в реальный мир. Но жжение продолжается, все нарастая, настойчивое и безжалостное.
Я стала Пожирательницей всего пару дней назад, но никогда не слышала, чтобы Лорд без видимой причины будил своих последователей.
Может, случилось что-то плохое, например, на группу, выполняющую ответственное задание, напали авроры, и битва грозит затянуться надолго? Да нет, вряд ли. Насколько я знаю, на сегодняшнюю ночь вообще ничего не планировалось.
Но, все-таки, Метка не успокаивается, и мне приходится встать, надеть мантию и аппарировать к Лорду. Метка подсказывает мне, что он сейчас находится в Малфой-Мэноре, где обычно проходят собрания.
Я с громким хлопком появляюсь у ворот поместья, и осенняя свежесть разгоняет остатки сна. В темноте видны только общие очертания Малфой-Мэнора, кажущегося сейчас таким же мрачным, как, например, особняки Блэков. На безоблачном небе мерцают крапинки звезд, а ветер приносит тысячи таинственных шорохов.
Совершенство этой ночи портит только фигура в темной мантии, которая может принадлежать только одному человеку. Тому самому, который непонятно зачем меня разбудил.
- Что-то случилось? – спрашиваю я, хотя ответ очевиден. Если бы произошло что-нибудь важное, то здесь были бы не только мы вдвоем. – Тогда зачем вы меня позвали?
- Пойдем, - он подходит ко мне и берет за плечо. Я не успеваю даже отдернуться, как мы уже аппарируем. Темная прохлада ночи исчезает, и мы оказываемся в спальне. Насколько я понимаю, его спальне.
- Что все это значит? – я пытаюсь говорить спокойно. Получается, скорее всего, плохо. Потому что я прекрасно понимаю, зачем мы здесь.
Лорд, как-то особенно презрительно хмыкая, отходит от меня на пару шагов и окидывает изучающим взглядом. Я чувствую, что начинаю краснеть. Не столько от смущения, конечно, сколько от злости. Я Беллатрикс Лестрейндж, и то, что на моем предплечье пару дней назад появилась Черная Метка, вовсе не обозначает, что ко мне можно относиться как к шлюхе.
- Милорд, - я впервые называю его так, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно ехиднее, - сейчас четыре часа утра. Вам спать не хочется?
- Спасибо за заботу, Беллатрикс, - невозмутимо отвечает он. – Но мне сейчас несколько больше хочется тебя.
- Откажусь – убьете? – обреченно интересуюсь я.
- Наверное, - приподнимает он бровь. – Или буду пытать Круциатусом, пока не пообещаешь следующий раз.
- У меня есть Право Вето, - предупреждаю я.
- Я рад, что ты запомнила. Можешь даже применить его.
Его реакция ставит меня в тупик. Почему он уже второй раз чуть ли не уговаривает меня отказаться от выполнения его приказов? Может, он хочет, чтобы я поступила наоборот? Или чтобы я подумала, что он хочет, чтобы я поступила наоборот, а значит, воспользовалась бы Правом? Или… А может, он просто запланировал впереди что-то ужасное, и хочет, чтобы я использовала Право сейчас? Не знаю! От него вообще можно ждать, чего угодно!
- Нет, спасибо, - отвечаю я. Не представляю, почему решила именно так. Наверное, я все-таки слишком боюсь того, на что он будет способен в дальнейшем. Лучше уж согласиться сейчас, чем допустить потом что-то ужасное. К тому же, все не так страшно, да? Я имею в виду, что это, конечно, крайне унизительно, но…
Поток моих самооправданий обрывается, ведь думать, когда тебя так целуют, довольно затруднительно.

- В следующий раз, Беллатрикс, ты будешь вести себя так, чтобы мне не казалось, что тебе не нравится. Все равно ты не умеешь притворяться.
Он небрежно перебирает мои пряди.
- А когда будет следующий раз? – почему-то мне совсем не хочется спорить.
- Не исключено, что сейчас.
- А потом? – пытаюсь я узнать его планы.
- Раз ты хочешь, будет и потом.
С ним совершенно невозможно разговаривать.

- И не забывай, что это был все-таки твой выбор, - говорит он утром, аппарировав вместе со мной к Лестрейндж-Холлу.
Желание спорить возвращается, но я просто отворачиваюсь и ухожу.
***
Если бы он хотел, чтобы я узнала, о чем он говорит, то не стал бы выражаться иносказаниями. И я не чувствовала бы, что эти слова доставляют ему огромное удовольствие. Мне кажется, что фраза про часть души скрывает крайне важный для него смысл, какую-то тайну... Конечно, он не хочет, чтобы я о ней знала, и он почти уверен, что я ни о чем не догадаюсь. Но ему нравится рисковать.
Я думала об этом, пока мы не аппарировали, и скалистое побережье не сменилось парком Лестрейндж-Холла.
- Убивать Поттеров вы будете сегодня, милорд? – спрашиваю я, когда молчание становится слишком уж долгим.
- Да, Беллатрикс. Можешь считать, что с завтрашнего дня Англия будет принадлежать мне.
Он только сейчас отпускает мою руку.
Я знаю, что должна попрощаться и уйти. Небо уже посерело, по земле протянулись длинные тени, а значит, совсем скоро Лорду нужно будет сделать то, что он считает ключом к победе. Но мне почему-то становится очень тоскливо, и больше всего на свете хочется всегда вот так смотреть в его глаза, и вдыхать холодный осенний воздух, и думать о том, что совсем скоро война будет закончена. Что потом? Я слишком привыкла к рейдам, сражениям с аврорами, собраниям… Я слишком привыкла к Лорду. Но нет никакой гарантии, что он останется со мной, когда все закончится.
Я смотрю в его глаза. Когда мы только познакомились, они почти всегда были темно-синими, а теперь вот уже пару лет они неизменно багрового оттенка. Черты лица стали еще более нечеткими и какими-то нечеловеческими, да и вообще, его облик постоянно кажется мне слишком отчужденным, слишком холодным и далеким. Впрочем, взгляд ничуть не изменился – все такой же насмешливо-серьезный и слегка равнодушный.
И – Мерлин! – как же я счастлива оттого, что он есть, именно такой, именно он… Я еле сдерживаю улыбку, а на глаза наворачиваются слезы.
- Милорд… - я говорю почти шепотом, как будто боюсь разрушить очарование этого момента. – Удачи вам, милорд.
Я знаю, что говорю глупость, я знаю, что мои слова ему не понравится, но ничего не могу с собой поделать.
Он тоже знает это.
- Спасибо, Белла.
Я чувствую в его голосе снисходительность и даже капельку пренебрежения, он, кажется, вспомнил, что ему нужно идти. Несколько лет назад я бы ненавидела его за такое отношение, но тогда я была всего лишь инфантильной избалованной вниманием девочкой. А сейчас я знаю, что в этом и есть весь Лорд, и что, если бы он был хоть немного иным, он никогда не оказался бы настолько нужен мне.
- Я пойду? – мне вовсе не хочется дожидаться, когда он сам уйдет. Нет ничего хуже, чем смотреть, когда от тебя уходят, не оглядываясь. Даже если и не уходят вовсе, а аппарируют.
Он кивает.
***
На этот раз Метка не жжет, как обычно, а вспыхивает пронзительной болью. В первую секунду я даже не понимаю, что происходит, но потом вспоминаю. Родольфус рассказывал мне, что так бывает, когда Темный Лорд злится. Пока собираюсь, я пытаюсь вспомнить, что же могло случиться. Как раз сегодня Родольфус возглавил какую-то операцию, в подробности которой меня никто не посвятил. Может быть, это из-за него?
Теряясь в догадках и сгорая от нетерпения, я аппарирую к Лорду.
Я оказываюсь в том же зале, где обычно проводятся собрания. Первым делом я замечаю Родольфуса – он стоит прямо перед камином, и в полумраке комнаты видны только очертания его фигуры.
- Белла… - хрипло произносит он, и в его интонациях мне мерещатся нотки отчаяния.
Неужели и правда все дело в нем?
- Здравствуй, Беллатрикс.
Холодный голос заставляет меня обернуться. Темный Лорд сидит в кресле, чуть склонив голову набок и пристально глядя на меня. Он вовсе не выглядит разгневанным, он спокоен и бесстрастен, как и всегда.
- Полагаю, ты теряешься в догадках, зачем я тебя позвал? – непривычно мягко произносит он. И мне становится страшно. Я точно чувствую в этом голосе скрытую угрозу, которой не слышала еще ни разу, даже когда у него были основания сердиться на меня. – Дело в том, что твой муж не справился с моим заданием. Не думаю, что детали важны, но все-таки добавлю, что в результате его ошибки двое Пожирателей попали в руки аврорам, и еще двое, кажется, ранены.
- Но при чем здесь я?
- Наказывать Родольфуса Круциатусом мне надоело еще при прошлом его провале. Поэтому у меня появилась идея пытать не его, а тебя.
- Но я же ничего не сделала!
- Зато это причинит боль ему.
- Но… - я замолкаю, не зная, что сказать. Насколько я понимаю, Лорд не относится к тем, кого можно переубедить, тем более, таким аргументом, как справедливость. К тому же, в чем-то он действительно прав. Родольфус, хоть и никогда меня не любил, всегда слишком остро чувствовал ответственность за меня. Часто он не мог меня переубедить в принятых мною решениях, как, например, в случае с вступлением в ряды Пожирателей. Но, все равно, он всегда переживал за меня. Может, тому виной его самолюбие, требующее защищать меня, а может, он все-таки привязан ко мне – я не знаю. Но то, что планируемое Лордом заставит его страдать и будет неплохим наказанием за провал, несомненно.
Странно, но при мысли о Круциатусе я не испытываю страх. Может, это потому, что помню о Праве Вето? Но я твердо уверена, что не применю его. Мне даже не хочется придумывать обоснования для этого – я просто знаю, что Лорду легче подчиниться.
Я замечаю палочку в его руках.
Нет, не может же быть, чтобы ко мне действительно собирались применить Круциатус! Невозможно. Не верю.
Я оглядываюсь на Родольфуса, ища если не подтверждения нереальности сложившейся ситуации, то хотя бы помощи. Встретив мой взгляд, он опускает глаза. Я почти что ощущаю его чувство вины, так явно оно сквозит во всей его фигуре.
- Милорд? – я снова поворачиваюсь к Волдеморту. Он усмехается, должно быть, видя в моих глазах все нарастающее смятение.
- Ты еще можешь отказаться, - тихо произносит он.
- Не могу. Кто знает, что вы придумаете потом?
- Когда-нибудь ты все равно используешь Право, я обещаю.
- Не сейчас, - я пытаюсь подавить дрожь в голосе. Страх, сперва поразивший меня своим отсутствием, все же появился.
- Как хочешь, Беллатрикс, - он поднимает палочку. – Круцио!
Мое тело резко пронзает абсолютно странное, ни на что не похожее ощущение. Это даже сложно назвать болью. Боль человек испытывать все-таки способен, а это - что-то на грани моего восприятия. Это невыносимо, ужасно и абсолютно. Я не знаю, сколько проходит времени, я не понимаю, что со мной происходит, во мне остается только одно желание и только одна мысль – чтобы это закончилось.
И это заканчивается. Я обнаруживаю, что лежу на полу и рыдаю в голос. Я пытаюсь успокоиться, зная, что за мной сейчас наблюдают и Лорд, и Родольфус, но не могу. В мире все еще нет ничего, кроме Круциатуса, но и Круциатуса уже нет. Я боюсь этой пустоты, я боюсь повторения той абсолютной боли, я боюсь, потому что знаю, что не смогу еще раз почувствовать вечность всем телом, при этом оставшись в здравом рассудке. Я только сейчас понимаю истинную причину того, что Круциатус относится к Непростительным заклинаниям – человек не должен сталкиваться с совершенством. Это просто неправильно.
А еще я только сейчас начинаю понимать, какую огромную власть Лорд имеет надо мной. И я сама дала ему ее, когда решила стать Пожирательницей. Но самое худшее – я не думаю, что поступила неправильно.
Мерлин.
Я заставляю себя подняться на ноги и взглянуть в глаза Лорду. Мне хочется, чтобы он прочел по моему лицу все то, что я сейчас испытываю к нему, все, что хочу, но не могу сказать.
Он кажется равнодушным, но я уверена, что в душе он смеется надо мной.
- Я думаю, что на сегодня с вас достаточно, - он переводит взор с меня на Родольфуса, похожего сейчас на несчастную бледную тень самого себя. – Вы можете идти.
- Как прикажете, милорд, - хочется, чтобы мой голос прозвучал презрительно и ядовито, но, как всегда, я переоцениваю себя, и мои слова звучат чуть ли не жалко.
Я почти выбегаю из комнаты.
Потому что больше всего мне хочется остаться.
***
Это утро совершенно не похоже на предыдущее.
Ненавижу спать у себя.
Я с волнением вспоминаю, что вчерашний день должен был изменить ход войны. В голове тяжелый туман, мешающий думать, но мысли все равно лезут и лезут. То мне кажется, будто теперь я всегда буду с ним, и никакая война больше не будет отдалять его от меня, то представляется, что он забудет обо мне. И тогда придется каждое утро встречать одной.
Ненавижу спать без него.

Когда я выхожу к завтраку, Родольфус выглядит крайне взволнованным. Я не успеваю даже спросить, что случилось, как он выпаливает:
- Темный Лорд погиб.
- Ты о чем? – после секундной паузы переспрашиваю я.
- Он мертв, Белла.
- Это невозможно. Что с тобой, Роди?
- Он пытался убить Поттеров, но что-то пошло не так, и Авада срикошетила.
- Я не верю.
Мне становится страшно.
- Посмотри на Метку!
Я без колебаний закатываю рукав мантии. Я твердо уверена, что все в порядке. Я не знаю, почему от слов Родольфуса мне становится почти физически плохо.
Черной Метки практически нет. Она побледнела настолько, что с расстояния в несколько шагов заметить ее, наверно, нельзя.
- Что это значит? – мой голос дрожит.
- Он мертв, Белла, - терпеливо втолковывает мне Роди.
- Это невозможно. Он говорил, что сегодня мы одержим победу. Он говорил…
Я умолкаю.
- Почему это произошло?
Я не верю в это, я просто хочу узнать.
- Никто не знает.
- Я не верю. Где это было?
- В Годриковой впадине.
- Я пойду туда и посмотрю.
Прежде чем Родольфус успевает что-то сказать, я аппарирую.
***
- Беллатрикс, у меня есть задание для тебя, - говорит он, когда я, призванная Меткой, вхожу в зал. С того Круциатуса прошло уже около двух месяцев, и все это время Лорд обращал на меня внимания не больше, чем на любого другого Пожирателя. Я даже немного обрадовалась, когда он про меня вспомнил. Хотя, разумеется, понимала, что ничего хорошего ждать не следует.
- Какое, милорд? – я еле сдерживаю улыбку. Это категорически неправильно, но мне действительно его не хватало.
- Ты должна убить Андромеду Тонкс.
Желание улыбаться пропадает.
- Не могу, она моя сестра.
Не то, чтобы любимая, не то, чтобы я была согласна с ее выбором, но все-таки сестра.
- В первую очередь она предательница крови, - говорит он.
- Да. Но ведь ее может убить кто-нибудь другой! К тому же, она не принимает никакого участия в войне, и ее смерть бесполезна! – пытаюсь я придумать отговорку. Прекрасно, впрочем, зная, что ничего не получится.
Мне кажется, что его глаза на пару мгновений из темных становятся красными.
- Думаю, тебе не стоит брать на себя такую ответственность, как критика моих действий, - его голос звучит мягко, точно так же, как когда он применил ко мне Круциатус.
Я знаю, что должна промолчать сейчас. Я понимаю, что любые мои слова сделают только хуже. Но ничего не могу с собой поделать. Мне просто необходимо сказать все, что я о нем думаю, а возможные последствия вызывают только легкое волнение, еще больше подстегивающее желание высказаться.
- Милорд, я согласна выполнять ваши приказы, но только если вижу их необходимость. Вы знаете, я действительно хочу очистить мир от грязнокровок и предателей крови, но я не стану делать то, что вы приказываете мне только для того, чтобы поиздеваться! Вы не имеете никакого права на это, и мне уже безразлично, даже если вы будете меня пытать или убьете! Я уверена, что настанет день, когда все Пожиратели отвернутся от вас, и вы ничего не сможете с этим поделать! Мы чистокровны и верны своим фамилиям, а насчет вас, если уж на то пошло, я не уверена. Зачем бы вы стали придумывать Лорда Волдеморта, если бы являлись представителем чистокровной семьи?
Я резко останавливаюсь, потому что замечаю, что в его руках появляется палочка. С первого взгляда Лорд кажется спокойным и внимательно слушающим мои слова, но его глаза уже явственно горят красным, и я чувствую исходящую от него ярость. Неужели я угадала? Он… нечистокровен? Но я же сказала это только потому, что пришлось к слову!
Радостное удивление сменяется злорадным торжеством. Теперь, когда я знаю его слабое место, ему не удастся манипулировать мной!
Хотя… может, я поторопилась с выводами? Пока я молчу, я вижу, как алые огоньки в его глазах гаснут, сменяясь уже привычной насмешкой. Может, он разозлился только из-за такого подозрения? Мне кажется, что я никогда ничего не смогу сказать о нем наверняка.
- Предположим, что я не слышал всего, что ты наговорила, - его голос звучит ровно и почти благожелательно. И от его уверенности мне кажется, будто я действительно ничего ему не говорила. И чувство безнадежности обрушивается на меня всей своей тяжестью. – Ты еще не сказала мне, исполнишь ты мой приказ или же используешь Право Вето.
И никакого третьего выхода, он, конечно, не называет. Впрочем, я и сама знаю, что все мои слова навсегда останутся только словами.
На самом-то деле, я знаю это уже давно.
- Я убью ее, - произношу я, обессилено опустив голову.
Возможность воспользоваться Правом даже не рассматриваю. Все равно я сделаю для Лорда все, что он прикажет.
***
Я довольно плохо представляю себе, где находится и как выглядит Годрикова впадина, и тем более не знаю, где стоит дом Поттеров, но мне везет. Я аппарирую совсем недалеко от шумного скопления одетых в мантии магов, стоящих прямо на улице и не обращающих внимания на недоумение проходящего мимо маггла. Похоже, здесь действительно что-то произошло.
Я подхожу ближе, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной. Впрочем, это скорее привычка, чем необходимость – маги слишком возбуждены и переполнены эмоциями даже для того, чтобы подумать о статусе секретности, и на мои чувства вряд ли вызовут чей-то интерес.
- Вы же уже слышали, да? Темный Лорд мертв! – радостно сообщает мне какой-то волшебник.
- Так это правда?
- Да, да! Он хотел убить Гарри Поттера, но погиб сам!
- Зато он успел убить Лили и Джеймса, - встревает в разговор другой маг.
- Это ужасно, конечно, но вчерашний день все равно лучший за последние несколько лет!
Я не хочу больше слушать этого грязнокровку, и подхожу к тому месту, где должен быть дом. Дома нет – остались только развалины, словно произошел мощный взрыв. Я останавливаюсь в нескольких шагах от камней и пытаюсь осознать произошедшее. В моей голове не укладывается, что Лорд может потерпеть поражение, но факты говорят сами за себя. Неужели это правда? Не верю. Не верю…
Я словно пытаюсь убедить саму себя в том, что этого не было. Но уверенность в своей правоте растаяла уже тогда, когда я увидела, что стало с моей Меткой. И внутри меня все холоднеет и сжимается, и становится сложно сделать вдох, и я не в состоянии пошевелиться.
А вокруг меня люди радостно разглагольствуют о будущем и о значении этого дня в истории Англии, выражают насквозь фальшивое сожаление по поводу смерти старших Поттеров, договариваются вечером отметить гибель моего Лорда.
Оцепенение сменяется яростью, и я снова аппарирую.
***
У меня совсем нет сил сопротивляться ему. К тому же, я понимаю, что это бесполезно. И – самое худшее – мне вовсе этого не хочется. Да, когда-то я очень любила Андромеду, но… Да, я должна ненавидеть Лорда за все, что он сделал, но… Ведь в какой-то мере он всегда был прав. И когда заставил меня убивать магглов, и когда пытал Круциатусом, и когда приказал переспать с ним, и, наверное, даже сейчас. Мне тяжело признавать это, но это правильно. Я должна была переступить через себя и, наверное, что-то сломать в себе. Не знаю, зачем, но чувствую, что это так.
- Тогда пойдем, Беллатрикс.
Я почти готова попросить его, чтобы он называл меня Беллой. Хотя бы сейчас.
- Да, милорд, - не поднимая взгляда, я подхожу к нему.
Его рука почти ложится мне на плечо, но в последний момент почему-то отдергивается.
- Подожди, - произносит он на удивление резким тоном и отстраняется. Несколько секунд я неподвижно жду, глядя в его внезапно ставшие пустыми глаза, и испуганно пытаюсь понять, что произошло.
- Тебе повезло, Беллатрикс, - усмехается он наконец. – Долохов столкнулся с отрядом авроров, и это важнее, чем убийство твоей сестры.
Я с трудом припоминаю, что Долохов сегодня должен был возглавить отряд, отвечающий за убийство какого-то важного министерского чиновника и его семьи. Странно, но никакого облегчения из-за случайности, спасшей Андромеду, я не чувствую.
- И еще. Когда я вернусь, я вызову тебя. Помнишь, в ту ночь я обещал тебе следующий раз? – продолжает Лорд. – Впрочем, ты можешь не приходить. Действительно можешь, потому что сейчас я не приказываю, а предлагаю. Выбор за тобой.
Он последний раз окидывает меня своим испытующе-насмешливым взглядом и аппарирует.
«Выбор за тобой»… Как будто он не знает, что выбор мне не нужен.
Все и так решено.
***
Я совершенно не задумываюсь, куда именно аппарирую, но совершенно не удивляюсь, когда оказываюсь на том самом месте, где мы были вчера. Вчера, еще только вчера он был со мной, и мы просыпались вместе, и он приказывал мне не будить его… Только вчера он был уверен, что победит, что сегодняшний день откроет совершенно новый этап в наших жизнях…
Мои глаза наполняются слезами боли, ярости и досады. Как он мог умереть? Почему именно сейчас, когда я поняла, что он – самое драгоценное, что есть в моей жизни? Как смеют они, все эти грязнокровки и предатели крови, радоваться его поражению?
Пытаясь успокоиться, я окидываю взглядом пейзаж, такой же мрачный и безрадостный, как и вчера. Дуют порывы холодного ноябрьского ветра, на взволнованном море виднеются белые завитки пены. Свет солнца, закрытого тонким и легким облаком, рассеян и неярок. Мне почти удается подавить в себе первый приступ тоски – для меня всегда самый легкий, я никогда не умела сразу осознать что-то плохое – но в памяти всплывают вчерашние слова Лорда. Часть его души где-то здесь.
И мне действительно начинает казаться, что он рядом, достаточно только переступить какую-то незримую грань. Я чувствую его присутствие, вижу его отражение во всем, что окружает меня, но в то же время помню, что он погиб и что мне никогда больше не удастся увидеть его.
- Мой Лорд… - срывает ветер слова с моих губ.
- Мой Лорд! – в полный голос вскрикиваю я, игнорируя назойливые ручейки слез на щеках. Если он может услышать меня, то он услышит меня только здесь. – Вы не можете умереть! Вас не мог убить какой-то младенец! Я не знаю, что я сделала не так, милорд, я не знаю, чего вы хотите от меня добиться. Хотите, чтобы я сказала, что люблю вас? Да, я люблю! Я ненавижу вас, милорд, за то, что вы заставляете меня признавать все это, но вы мне нужны! Я не смогу без вас…
Рыдания мешают говорить. Я прекрасно понимаю, что мои слова звучат в лучшем случае нелепо, но я не знаю, что еще могу сделать, а не делать ничего выше моих сил. Я знаю, что мои недосказанные обвинения абсурдны, но ведь он действительно не мог по-настоящему умереть! Я не знаю, что с ним, я не знаю, где он, но он жив. Наверное…
- Вето! Милорд, вы помните, вы когда-то сказали, что я могу отменить любое ваше решение? Так вот, я запрещаю вам умирать! Вы вернетесь, рано или поздно! Я найду вас, обязательно найду… Только не умирайте. Вы не можете умереть, вы обещали, что сделаете то, что я скажу! Я знаю, что формулировка не совсем верная, и что вы легко можете сказать, что вовсе не решали умереть, а просто умерли, но это ведь не так! Не так ведь, да?
Я сажусь прямо на камни, прислонившись к скале и закрыв лицо руками.
Я больше не могу ничего ему сказать.